Тот покраснел и пожал плечами.
– Просто зависит.
Мы дошли до тяжелых двойных дверей, чьи ручки были сделаны в форме голов двух кричащих орлов.
Тамара постучала. В комнате было темно, горел только огонь в камине. Мне потребовалась секунда, чтобы найти Николая в этом полумраке. Он сидел перед камином, его отполированные сапоги были закинуты на пуфик для ног. Рядом с ним стояла большая тарелка с едой и бутылка кваса, хотя я знала, что он предпочитает бренди.
– Мы будем снаружи, – сказала Тамара.
Когда дверь захлопнулась, Николай вздрогнул. Затем вскочил на ноги и поклонился.
– Прости. Я потерялся в собственных мыслях, – тут он улыбнулся и добавил: – Это для меня незнакомая территория.
Я прислонилась к стене. Необычное поведение. Замаскированное щедрой долей очарования, но все равно необычное.
– Тебе необязательно это делать.
– И все же, – улыбка слетела с его губ. Он указал на кресла у камина. – Присоединишься ко мне?
Я пересекла комнату. Длинный стол был завален документами и стопками писем, заклеенных королевской печатью.
На кресле лежала открытая книга. Николай убрал ее, и мы уселись.
– Что читаешь?
Он глянул на название.
– Одну из военных историй Каменского. На самом деле я просто хотел пробежаться взглядом по тексту.
Он провел пальцами по обложке. На его руках было множество порезов и царапин. Хоть мои шрамы и посветлели, Николая Дарклинг осквернил по-иному. Вдоль каждого пальца шли блеклые черные линии там, где когти прорвались сквозь кожу. Ему придется выдавать их за признаки пыток, которые он пережил, пока был пленником Дарклинга. В каком-то смысле это правда. Радует хотя бы то, что остальные отметины вроде как сошли.
– Я не мог читать, – продолжил он. – Когда был… я видел таблички на витринах, надписи на ящиках. Мне был непонятен их смысл, но я помнил достаточно, чтобы знать, что это не просто царапины на стене.
Я устроилась поудобнее в кресле.
– Что еще ты помнишь?
Его светло-карие глаза стали задумчивыми.