И я решила исполнить сегодня песню, написанную мною давно. Не представляла ее публике ни разу, очень уж она печальная вышла. Я тогда начиталась сказок о русалках, и родился этот текст, который позднее лёг на музыку. Исполнять его перед людьми я сегодня решилась впервые.
Когда я закончила, то увидела, что в стороне притулилась служанка и, размазывая слезы, всхлипывает, позабыв о работе и посетителях. И тут ко мне подошел немолодой грузный мужчина с гордой посадкой абсолютно седой головы. Он швырнул в мою шляпу полный мешочек монет и глухо велел:
– Уйди, менестрель. Не рви душу! – развернулся и, покачиваясь словно пьяный, хотя я видела его абсолютно трезвые глаза, ушел в дальний угол. Буквально рухнул на скамейку и уронил лицо в ладони.
Откланялась молча, забрала свой головной убор и гитару и с прямой спиной пошла к лестнице. Уходила я в звенящей тишине.
А как только поднялась наверх, бросилась к нашей комнате, чтобы проверить состояние Дара. У него был жар…
Следующие двое суток я не отходила от него ни на минуту. Он горел и не приходил в сознание. Периодически его снова начинало корежить, и он бился в судорогах. И тогда я, навалившись сверху, прижимала его бьющееся тело к тюфяку, чтобы он себе не навредил. Обтирала холодной водой, отпаивала… Дважды открывалось кровотечение. У нас был запас укрепляющего сбора, еще того, что мы покупали у знахарки. И я заваривала его, вливая по каплям сквозь потрескавшиеся от жара сухие губы.
Я сама уже падала от усталости. От тревоги кусок в горло не лез, и ела я, буквально заставляя себя. Понимала, что если и я слягу, то нам обоим конец.
Ни о каких последующих выступлениях перед публикой речь не шла. Во-первых, я боялась оставлять Дарио одного. А во-вторых, тот седовласый господин, выгнавший меня, как оказалось, швырнул мне целое состояние. В отданном им мешочке обнаружилось помимо серебра десять золотых монет. Не знаю, от чего он откупался. Вероятно, от несчастной любви и предательства. Плата за него досталась мне.
Глава 15
В какой-то момент усталость взяла свое и я не выдержала. Вроде сидела на краю кровати Дара, сначала обтирала ему лицо холодной мокрой тряпкой, чтобы унять жар, потом положила компресс на лоб и моргнула. Просто моргнула…
А проснулась как от толчка. Кто-то положил мне руку на плечо.
– Что?! – меня аж подкинуло.
Дарио полулежал в той же позе, как я его устроила, подложив обе подушки под голову и спину, боясь, что опять пойдет кровь и он захлебнется. Как оказалось, сон одержал победу и меня сморило. Я отключилась, упав головой на грудь своего пациента, а пришла в себя от того, что он потревожил меня. Сейчас его глаза были открыты, и он смотрел на меня вполне осмысленно.
– Ты очнулся! Слава богам! Как ты? Что-то болит? Как горло?
Мужчина неопределенно дернул плечом, продолжая так же внимательно смотреть на меня. От него исходила волна настороженности, даже опасения. Только я не очень понимала причину.
– Почему ты мне не сказал, что болен? Это какие-то последствия того, что с тобой делали, да? Мы бы нашли деньги на лекаря… Воды?
Облегчение, накатившее от того, что он наконец-то вернулся в этот мир, накрыло с головой. И вместе с ним пришла запоздалая истерика. Меня внезапно начала колотить нервная дрожь, а зубы принялись выбивать дробь.
– Я с-сейчас… М-минутку… – зажав обе ладони между колен, я прикрыла глаза. – Т-ты н-не п-представляешь, к-как я исп-пугался… Д-думал, т-ты ум-мираешь…
Крепкие длинные пальцы легли на мою руку и легонько сжались. Утешает?
– С-сейчас… Я… – всхлип не удалось удержать. Пришлось закинуть голову и часто заморгать, чтобы скрыть выступившие слезы. Нельзя, я ведь вроде как мальчишка, а они не плачут. – Не делай так больше. Мы сходим к целителю, и он тебе поможет. Хорошо?