Сотворив из меня большой сверток, подхватил на руки и отнес в гостиную. Усадил за столом и помог выпростать на волю руки, чтобы я смогла поесть.
Я не мешала ему. Принимала заботу и позволяла осознать, что я больше не мальчик. Он, похоже, терялся и не знал, как относиться ко мне новой. В его взгляде не было вожделения. Но выражение лица было задумчивым, временами озадаченным.
— Что? — спросила я, когда он сел напротив и вдруг удивленно уставился на свои ладони.
— Нет… Ничего.
— Дар, я же вижу. Что не так?
— Ты, — поднял он на меня глаза, в которых плескалось замешательство.
— Поясни?
— Мне… я кое-что должен проверить, прости. Не подумай ничего плохого, но…
Выпалив эти сумбурные фразы, он вскочил, обогнул стол и рывком отодвинул мой стул, на который сам же и усадил буквально минуту назад. Опешив, я только хлопнула ресницами.
Присев передо мной на корточки, Дар одним резким движением раздернул покрывало и обнажил меня до пояса. Я даже пискнуть не успела, как его горячие, жесткие ладони легли на мою грудь.
— Кхм, — кашлянула я, не делая, впрочем, попытки отстраниться или оттолкнуть его.
А он смотрел на меня, на свои руки, лежащие на моей груди, и на его лице проступало даже не изумление, а… какая-то высшая форма непонимания.
— Дар?
— Ты… Но как?! — прошелестел он, подняв на меня ошеломленные круглые глаза.
— Что — как? — спросила и снова кашлянула.
— Я знаю тебя, — шепнул он и наклонился ближе, так, что наши лица почти соприкасались носами. — Откуда я знаю тебя? Мне знаком каждый кусочек твоего тела. Мои руки помнят твою грудь, а если я прикоснусь к твоим бедрам и животу, то они вспомнят и их.
— Тебе кажется, — моргнув, тоже прошептала я.
— Нет, мне не кажется. Я знаю тебя всю. Каждую складочку, каждый пальчик на твоих ногах, тяжесть твоей груди и изгиб спины. Я знаю твои запах и вкус.
— Вкус? — сдавленно переспросила я.
Нет, вот сейчас он ничего не знает! На ощупь — да, но не на вкус.