Невеста воина, или Месть по расписанию

22
18
20
22
24
26
28
30

— Кто он?

Я молчу, потому что мне плохо, а еще и потому, что я умудрилась не только выискать объект повышенной иристанской ядовитости, но еще и очередной раз потравиться.

— Это был только поцелуй, — глядя в потолок, пробормотала я. — Бракованный навигатор, просто поцелуй… Правда, с привкусом крови…

Эйтна метнула на меня странный взгляд, папандр застыл, Араван молча скрестил руки на груди и тоже чего-то от меня ждал. Я от себя уже ничего не ждала, разве что гормоны у меня определенно впали в немилость.

— Кто он? — повторил папандр.

Все еще смотрю в потолок, вспоминая синие глаза и поражаясь одному невероятному факту — мужик-то ядовитый! Да не просто ядовитый — а смертельно опасный! Меня эйтна опять с трудом вытащила.

— Киран! — Это снова папандр. — Я требую имя!

— Понятия не имею, — честно ответила я, продолжая разглядывать потолок.

Выбеленные каменные плиты составляли приятный контраст в сравнении с той чернотой из глаз, которой меня эйтна лечила.

— В смысле? — прошипел папашка.

Я таки приподнялась, посмотрела на папандра и честно спросила:

— Отче, а ты именами своих женщин перед этим делом интересуешься?!

Лицо хассара Айгора окаменело, и я так поняла, что нет.

— А я твоя дочь, — напоминаю нам обоим о неприятном, — так что имя данного индивида интересовало меня в последнюю очередь.

Ар рассмеялся. Мы с папашкой на него разом посмотрели, а эйтна захлопала ресницами. Брат умолк, после этого обратился уже к хассару:

— Так, значит, на мою сестру не нападали? Я правильно понимаю?

— Ар, — я приподнялась на постели, — последним, кто на меня напал, был Дьяр. Думаю, ты в курсе, чем это для него закончилось.

Далее непередаваемая гамма эмоций на умопомрачительной мордашке моего зеленоглазого братика. Араван пытался сдержаться. Действительно пытался, но у него сначала дернулась щека, потом уголки губ полезли вверх, а после воин МакЭдл широко улыбнулся.

— Достаточно! — отрезал хассар Айгора, и улыбка мгновенно исчезла.

Брат выпрямился, сохраняя суровое выражение на лице. И не могу понять — Ар не хочет позориться или действительно опасается папандра?