Губы его плотно сжались.
Я посмотрела на него с уважением, – он оценил свои шансы на победу. И я замолчала. Зачем лишний раз пинать Коперника, когда я и так знаю, что была права.
Мне не терпелось рассказать ему о странной силе земли, которая убила друзней. Все-таки это нельзя сбрасывать со счетов. Уже в который раз я сталкиваюсь с магической аномалией.
– А я в детстве ловил друзней, – неожиданно сказал Нэй и усмехнулся. – Надо же, почти ничего не помню о Цитре, а как ловил в саду этих тварей и сажал в контейнер – помню. Еще помню, как отец бесился, когда я приходил весь в слизи. Мне это особенно нравилось.
Он посмотрел на меня и рассмеялся, очень искренне и весело.
Я насупилась:
– Мне кажется, я до конца жизни не отмоюсь. Так и буду ходить и вонять.
– Я тебе помогу.
На этот раз Коперник сам натаскал воды, бросил в ведра греющие пластины, и мы принялись ждать. Тут я почувствовала, как устала. Ко всему нужна привычка, и спина моя просто разламывалась.
Я потянулась.
– А мама? – спросила я Нэя. – Она тоже ругалась?
– Ее я совсем не помню, – ответил он. – Это странно, какие-то обрывки образов. Чаще всего я почему-то вспоминаю руки, которые протягивают мне чашку, и все, больше ничего.
– Странно.
Я начала мысленно перебирать варианты: кто-то поработал с памятью Коперника, или естественные защитные механизмы скрыли воспоминания, а значит, произошло какое-то травмирующие событие. Интересно.
– А что ты еще помнишь о жизни здесь?
– Да особенно ничего.
Вода согрелась, и мы переместились в душевую. Я с удовольствием скинула с себя грязные тряпки. Я была не против помощи. Когда Нэй вылил на меня восхитительно теплую воду, я едва не замурлыкала от удовольствия. А потом, когда он принялся наносить очищающую пену массирующими движениями, мне захотелось его расцеловать.
– А все-таки сохранились еще какие-то воспоминания? Может, праздники. Не знаю, любимые игрушки. А что ты делал потом с этими друзнями, которых сажал в банку?
– М-м-м… отлет с Цитры… немного. Мы тогда не вернулись с прогулки, а приехали в космопорт. Корабль был такой огромный, отец командовал. Я стоял рядом. Он иногда повторял, что мы все скоро улетим. И мне так страшно было, но при этом очень радостно.
Коперник продолжал массировать мне спину.