Корабль так и не развернулся, и я передумал выбираться на берег. Цель моего пути находится гораздо южнее, и хотелось бы добраться до неё морем. Это быстрее, чем пешком, и удобнее, чем на лошади (которой у меня нет). Плюс не придётся лишний раз перед людьми показываться.
Лодка двигалась послушно, но, увы, как я ни вычёрпывал воду, до конца избавиться от неё не смог. Список повреждений и потерь не ограничивался разбитой доской на правом борту. Текло из разошедшихся щелей; сорвало крышку кормового рундука; залило припасы и вещи; бесследно исчезли оба весла.
Это уже не лодка – это печальная развалина. Надо вытаскивать её на берег и чиниться. Но без плотницких инструментов, запасов смолы и пакли это проблематично. Если даже как-то сумею выкрутиться, ремонт может затянуться на несколько дней, что меня категорически не устраивает.
С каждым часом заливало всё сильнее и сильнее. Вскоре пришлось признать, что если и дальше продолжу упрямо тащиться на юг, в какой-то момент искалеченная лодка развалится на очередной волне.
Пришлось снова изменять план. Направился, наконец, к берегу. В этом месте он не приспособлен для высадки, поэтому я снова вымок с ног до головы, и промочил те вещи, которые каким-то чудом ещё не успели отведать воды.
Выгрузив всё, скинул одежду, вытащил мачту, загрузил лодку камнями, вытолкал на глубину, принялся нырять, доставая всё новые и новые булыжники. Кидал их через борт, пока моя бедная посудина не затонула под чрезмерной тяжестью.
Не успокоившись, поработал под водой, заваливая её ещё больше. И лишь убедившись, что следы высадки надёжно скрыты, вернулся к выгруженному барахлу.
Искать удобную тропу наверх не стал. Воспользовался первой попавшей бороздой, прорезанной в меловом обрыве дождевыми и талыми водами. Человеческих следов на ней не было, что неудивительно, ведь не каждый акробат согласится повторить такой подъём.
Вот и прекрасно. Чем нехоженее тропы, тем спокойнее на душе.
Лишь наверху позволил себе разобраться с поклажей. Убедился, что значительная часть припасов выглядит плохо, а некоторые отсутствуют. Сухари, размоченные в морской воде, превратились в дурно выглядевшую кашу; увесистого мешочка с круллом – дорогой степной специей, нет; вяленое мясо нуждается в срочной просушке; душистый сахар почти растворился. В общем, кое-что пожевать можно, но надолго этого не хватит.
Однако меня нехорошие новости не огорчили. Невдалеке, за пустошью, там и сям покрытой кустарниками, зеленеет лес. Именно в ту сторону мне и надо. В Чащобе пропитание себе запросто находил, вот и здесь тоже с голоду не помру.
Я ошибался.
Лес, такой нехоженый издали, вблизи таковым уже не выглядел. По нему будто орда замёрзших людей примчалась: множество человеческих следов, но ни одной сухой веточки. Всё утащили, не трогая живые деревья и кусты. Объяснить это можно только массовым сбором хвороста. Как по мне – слишком уж тщательно поработали, нереально вычистить здесь всё настолько чисто. Но кто их знает, этих южан, может у них так принято.
Звери и птицы, как правило, не любят места, где люди бродят толпами, да ещё и весь сушняк уволакивают куда-то. Я шёл час за часом, но дичь не попадалась на глаза. Изредка замечал следы и помёт, но почти всегда старые.
Несколько раз натыкался на ягодники. Но там только-только поспевать урожай начал, и его тоже нещадно обрывали. За жалкими крохами я даже нагибаться не стал, ими не насытиться, и ценности в них нет. Это не Чернолесье, где специи чуть ли не на каждом шагу встречаются, тут почти всё пустое или почти пустое, с ничтожным содержанием компонентов, влияющих на ПОРЯДОК.
Нередко встречались дороги и хорошо натоптанные тропы. Пару раз пришлось скрываться в зарослях, расслышав голоса и шум повозок. Лес слишком обжитый, больше на парк похож.
Да уж, хорошая охота в таком месте не светит.
Вечером выбрался к открытому пространству. Деревьев нет, вся земля разделена на прямоугольные наделы, засеянные злаками. Непохоже на ту рожь, которая выращивалась на наших полях. Но явно не рис, ведь ему требуется много воды, а её здесь не видать.
Пришлось дожидаться темноты, а затем перебираться через множество оград, стараясь не натоптать в посевах. Следы оставлять я не очень-то боялся, но не хотелось портить настроение крестьянам, так тщательно обрабатывающим каждую пядь земли. Вытаптывать их урожай без причины – это нехорошее поведение.
За полями вновь начинался лес. Он выглядел чуть более диким, но, возможно, это темнота виновата. Ночное зрение не позволяло во всей красе разглядеть человеческие следы.
ebooksa