Но встретила равнодушный взгляд кесаря, и непрерывное продолжение шествия к месту моего жертвоприношения продолжалось.
А я не унималась:
— И все же объясните, чем вам дворец мешал?!
Кесарь внимательно посмотрел на меня, потом на дворец и вдруг ехидно произнес:
— Возмущенная моя, он же тебе не нравился.
— А вы мне тоже не нравитесь! — честно и, главное, совершенно откровенно ответила я.
— Да, жестокая моя, я знаю. Я, исключительно для того, чтобы ты не забивала свою хорошенькую головку ненужными мыслями, сообщаю: я сумел бы выжить даже с отрубленной головой!
Дохлый вонючий гоблин!
— Он вряд ли, а я вполне, — с небрежной безмятежностью отозвался кесарь.
И я приняла гибель сада, дворца и озера как данность. Осознала, смирилась и решила, что подумаю о них позже… если выживу.
— Ты выживешь, нежная моя.
Серьезно? Уже интересно, но имеется вопрос:
— А Лора?
— Завтра вступит в права наследования Прайдой и подвластными государствами.
Так, я буду жить, это хорошо. Лора тоже — просто замечательно. Остается, правда, одна мелочь:
— А кто умрет?
Кесарь смерил меня уничтожающим взглядом. И неожиданно я поняла — Динар.
Супруг усмехнулся, подтверждая мою догадку. И вот тогда я тоже ему улыбнулась… ласково так. Почти нежно. И даже не скрывая победного блеска в глазах. Потому как на сей раз победа была за мной!
— Коварная моя, — кесарь тоже позволил себе улыбку… ласковую, — в Рассветном мире Астаримана всегда славились умением использовать в нужный момент запасной вариант.
Я кивнула, донельзя довольная собой. Кесарь улыбнулся шире, вновь продемонстрировав свой неестественный для человека оскал.