Механическая принцесса

Моя дорогая миссис Бранвелл!

Не уверен, что понял до конца ваше послание. Мне представляется невероятным, чтобы такая здравая и разумная женщина, как вы, поверила на слово такому безответственному и ненадежному человеку, которым неоднократно проявлял себя Уильям Эрондейл. Вполне естественно, что я вашу ошибку повторять не буду. Как следует из письма мистера Эрондейла, он устроил дикую охоту, даже не поставив вас в известность. Чтобы добиться своего, он вполне способен пойти на подлог. Я не собираюсь посылать крупные силы Сумеречных охотников, повинуясь капризу взбалмошного мальчишки.

И прошу вас, забудьте вы об этом Кадер-Идрисе. Попытайтесь уяснить себе, что Консул – я. И что армией Сумеречных охотников, мадам, командуете не вы, а я. Лучше позаботьтесь о том, чтобы держать своих Сумеречных охотников в повиновении.

Искренне ваш, Консул Джошуа Вейланд

* * *

– Миссис Бранвелл, с вами кое-кто хочет повидаться.

Шарлотта устало подняла глаза на обессиленную Софи, стоявшую на пороге с покрасневшими от слез глазами. Состояние служанки ей было знакомо – утром точно такие же глаза она видела в зеркале.

Шарлотта сидела за столом в гостиной и смотрела на зажатое в руке письмо. Она не думала, что Консул Вейланд придет в восторг от ее сообщения, но еще меньше полагала, что он ответит ей столь явным презрением и столь категоричным отказом. Армией Сумеречных охотников, мадам, командуете не вы, а я. Лучше позаботьтесь о том, чтобы держать своих Сумеречных охотников в повиновении…

Шарлотта кипела от злости. Держать в повиновении! Будто они были детьми, а она – грымзой-гувернанткой, чья главная задача сводится к тому, чтобы выстроить своих подопечных, умытых и нарядно одетых, перед Консулом, как на параде, а в остальное время держать их в детской, чтобы не досаждали. Но они были Сумеречными охотниками. И считать, что Уиллу нельзя доверять, мог только дурак. Консул прекрасно знал о мнимом проклятии, она сама ему об этом говорила. Безрассудство Уилла, как и Гамлета, было наполовину наигранным, наполовину исступленным, и оно преследовало вполне конкретную цель.

В камине пылал огонь, но на улице без остановки лил и лил дождь, оставляя серебристые ручейки на оконных стеклах. Проходя утром мимо комнаты Джема, Шарлотта увидела через открытую дверь, что там больше нет ни белья на кровати, ни личных вещей юноши. Все, что было свидетельством прожитых здесь лет, исчезло, как по взмаху чьей-то недоброй руки. Шарлотта прислонилась к стене, на лбу ее выступили крупные капли пота, в глазах защипало. Разиэлъ, правильно ли я поступила?…

Глядя на Софи, она спросила:

– Надеюсь, это не Консул Вейланд?

– Нет, мэм… – девушка покачала темноволосой головкой, – это Алоизиус Старкуэзер, говорит, у него к вам неотложное дело.

– Алоизиус Старкуэзер? Ну что же, зови.

Из груди Шарлотты вырвался вздох – бывают дни, когда неприятности идут сплошной чередой.

Она едва успела запечатать ответ Консулу, как Софи ввела в комнату Старкуэзера. Вставать из-за стола Шарлотта не стала. С момента их последней встречи он почти не изменился – будто превратился в живую мумию. Лицо его было в сплошной паутине морщин, волосы и борода седые. Пальто Старкуэзер, должно быть, оставил внизу, а его костюм вышел из моды лет десять назад, и от него исходил едва уловимый запах нафталина.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Старкуэзер, – сказала Шарлотта со всей вежливостью, какую могла себе позволить по отношению к персоне, ненавидевшей ее отца и не любившей ее саму.

Но старик остался стоять, сцепив руки за спиной. Оглядывая комнату, он повернулся, и Шарлотта с тревогой обнаружила, что обшлаг его сюртука забрызган кровью.

– Мистер Старкуэзер, вы ранены? – спросила она и все же встала. – Может, позвать Безмолвных братьев?

– Ранен? – рявкнул старик. – Почему вы так решили?

– Рукав, – показала она на сюртук.