Хозяин сплюнул сквозь зубы:
— Ты, Величка… Дырка тебе будет, а не кредит!
Окровавленный подмастерье растерялся ненадолго:
— А ты крючков, что ли, покрывать?!
Окружавшая Игара гурьба как-то постепенно рассосалась. Хозяин все еще стоял рядом, болезненно морщась: кухарка хмуро бросила от дверей кухни:
— Совести в тебе нет, Величка… Мать твоя, как на сносях была, на жабу наступила… Всю совесть жаба и высосала…
Подмастерье плюнул. Плевок летел удивительно долго — однако в кухарку не попал, повис на дверном косяке. Кухарка тоже плюнула — под ноги — и скрылась в кухне.
— На улицу иди, парень, — бросил хозяин сквозь зубы. — Мне тут драка ни к чему…
Драка, подумал Игар кисло. Трое на одного — теперь это называется драка…
Он подмигнул окровавленному:
— А что, правда, что твоя мать на жабу наступила?
И, дождавшись, пока сузившиеся глаза окажутся совсем рядом, опрокинул в них содержимое стоявшей на столе перечницы.
— …Господин архивариус не принимают.
Прилизанный писец глядел презрительно и хмуро — на секунду Игар увидел себя его глазами. Бродяжка с синяком на пол-лица и разбитым носом интересуется вещами, которые ему ни по званию, ни по уму знать не положено. Стало быть, пшел вон.
Стараясь повернуться так, чтобы не так бросался с глаза синяк, Игар просительно улыбнулся:
— Так ведь… Посмотреть только. Сестру я ищу, сестра потерялась в детстве, а я ищу вот…
— Не принимают, — бросил писец уже раздраженно. — Сейчас стражу крикну, так в яме переночуешь…
Игар втянул голову в плечи и бочком-бочком двинулся к выходу. Любая встреча со стражей могла окончиться для него неожиданно и трагично.
В обширной приемной полно было народу и полно писцов. Среди всей этой сложной, тягомотной, подчас бессмысленной возни ходила, флегматично позевывая, рыжая худая кошка, и хвост ее был воздет, как указующий перст. Кошка терлась о ноги жалобщиков и просителей, и время от времени кто-нибудь из писцов рассеянно чесал ее за ухом.
У входа сидел стражник — расслабленный, добродушный, с пестрым вязанием на коленях; проходя мимо него, Игар задержал дыхание. Стражник покосился равнодушным глазом — и снова вернулся к подсчету петель. Огромная пика с зазубринами стояла, прислонившись к стене.