— Она просто следит за домом, пока меня нет.
— А… Аальмар! А я кто же? Я кто такая?..
— Ты…
Она вдруг ощутила лицом его жесткую, немного шершавую щеку:
— Ты… Ты мой свет в окошке. Будущая опора рода… Рыжая белочка на ветвях генеалогического древа. Ты знаешь, что когда тебе солнце в спину, ты будто бы рыжая? А?..
Она засмеялась. Так, оказывается, щекотно, когда целуют под мышкой.
Покупатели торговались, зазывалы били в бубен, нищие канючили весь базар рвался из шкуры вон, чтобы отгрести, заработать, выплясать грош; тем временем сто полновесных монет неприкаянно бродили между рядами, и всякий грамотный и мало-мальски наблюдательный обыватель славного города Турь мог заработать их играючи, стоит лишь пальцем ткнуть…
Не вздрагивать и не оборачиваться, когда так хочется скорее бежать со всех ног, когда всюду мерещатся взгляды, когда все разрастается толпа зевак перед столбом с грозными грамотами: «разыскивается для предания справедливому наказанию…»
Даже за Снура-Кнутобоя, беглого каторжника, столько не заплатят. Правда, Снура и разглядеть проще — клеймен беглец. А послушник Игар, прозвища не имеющий, был бы похож на сотню других парнишек, если б не бегали глаза да не потели ладони. Всякому, кто опытен, одного взгляда достаточно, чтобы с уверенностью сказать: дело нечисто. И кто знает, не следит ли уже за Игаром пара заинтересованных глаз…
Он даже голода не чувствовал, и во рту его было сухо, хоть кругом и роились сытые запахи. Он присматривался к купцам, к богатым покупателям; несколько раз замечал, как воришка стягивает с прилавка рыбину или из корзинки узелок. Доходный промысел для ловких и бесстыжих; Игар прекрасно знал, что его рука не поднимется. А поднимется — так тут же и схватят ее, эту руку… Эти, удачливые, таскают совершенно безнаказанно, а Игар смотрит. И нет бы тревогу поднять, заметив столь наглое воровство, одернуть бы зазевавшуюся жертву… Правда, вмешиваться в скандал сейчас — все равно что стать под столбом с грозными грамотами и во все горло вопить: а вот он я! это за меня сто золотых дают, налетай!..
Мне нужны деньги. Много денег — и быстро. Сегодня. Я должен сделать это, чтобы спасти Илазу… Я должен…
Привычная молитва — «я должен» — придала ему духу. Он увязался было за толстым, шумливым купцом, чью шею отягощала гирлянда из женских украшений — однако купец ни на секунду не покидал базара, вертелся в толчее, торговался и нахваливал, ни разу не собрался даже справить нужду…
Игар отчаялся. Скоро базар начнет расползаться, редеть, купцы соберутся компаниями, деньги перекочуют в тайники, товары — под замок… А он так и не решил, что он будет делать. А вон идет патруль — спокойный скучающий патруль, но нет ли среди них того, любителя вязания…
Молодой щекастый парень, увешанный цветными платками, весело торговался сразу с двумя; сухонькая чернявка хотела сбить цену, но рыжая, юная и легкомысленная, сразу купилась на обаяние продавца и заплатила. Ее платок был цветаст и, по мнению Игара, слегка безвкусен, но она повязала его на шею с такой грациозной небрежностью, что парень восторженно защелкал языком, а чернявка крякнула и заплатила тоже — за ярко-желтый с зеленым узором шарф.
Парень прошел мимо Игара, по-прежнему улыбаясь и напевая; его вьющиеся от природы волосы были тщательно уложены под тонкую веревочную повязку. Сам не зная зачем, Игар повернулся и отправился следом.
Парню везло — за каких-нибудь полчаса он распродал почти весь товар. Дамочки и девицы так и липли к нему, привлеченные ослепительной улыбкой и меткими шуточками; Игар чувствовал себя угрюмой молью, увязавшейся вслед за нарядной весенней бабочкой. Наконец продавец платков огляделся — и неспешно направился в сторону одного из узких переулков, окружавших базарную площадь, как кривые лучи.
У Игара снова взмокли ладони. Глухо колотилось сердце — через это тоже нужно пройти…
Парень исчез в переулке — тенистой щели между глухими деревянными заборами. Грызя губы, Игар шагнул следом.
Парень насвистывал. Из всего товара у него осталось два шелковых платка — густо-синий и черный; забросив их на плечо, он углубился в переулок как раз настолько, чтобы соблюсти приличия и в то же время не забираться слишком глубоко. Игар ждал, прислонившись спиной к забору.
Насвистывание продавца платков сделалось громче и жизнерадостнее. Только теперь он обернулся, чтобы встретится глазами с угрюмым Игаровым взглядом.
ebooksa