Петля дорог

— Как тебя зовут? Тиар? Тиар твое имя?

Она легко и непринужденно положила руки ему на плечи:

— Ты красивый…

— Как твое имя?!

Она по-детски надула губы:

— Я полевая царевна… Ты не знаешь?

От нее действительно пахло травой. Душистым сеном и увядшими полевыми цветами.

— Ты — полевая царевна, — сказал он терпеливо. — Пойдем.

Он крепко взял ее за локоть — она не сопротивлялась. Пацаненок, наблюдавший из-за плетня на отшибе, издал приглушенный вопль удивления и поспешил прочь, ломая лопухи — видимо, звать родичей поглядеть на невидаль.

Игар ускорил шаг; босые ноги его спутницы ступали легко и уверенно. Так, под руку, они миновали крайний полуразвалившийся дом — Игар вздрогнул, потому что на единственной уцелевшей стене был во весь рост нарисован углем круглолицый парень в съехавшем на ухо берете, с диким испугом в глазах; неведомый художник был на диво искусен. Непонятно только, что заставило его изображать на столь бесполезных развалинах столь паскудную рожу с таким неприятным выражением страха…

Игар сжал зубы и подхватил женщину на руки; незажившее плечо дернуло, да так, что он еле сдержал стон.

Венок соскользнул с ее головы — она не заметила. Она не сопротивлялась, бормоча что-то о памяти и о ледяной воде, а он нес ее все скорее, потому что боль в руке становилась все жарче, а впереди уже маячил стог сена; в этот момент ему плевать было на сельчан, которых, конечно, через несколько минут набежит видимо-невидимо. У него есть эти несколько минут, он должен лишь убедиться, что эта женщина — не Тиар…

При этой мысли он ощутил нежданный приступ отчаяния. Вот ведь как сильна проклятая надежда, желание верить; что он почувствует, если, разорвав ее серую рубаху, не увидит под лопаткой этого самого родимого пятна?!

Он усадил женщину в сено; она казалась удивленной, но не испуганной. Волосы тонкой вуалью закрывали ей лицо — она беззаботно дула на них, по-девчоночьи раздувая щеки:

— Ты — из далекой страны? Из далекого леса?

— Да, — ему вдруг стало стыдно. Он причинит ей страх, может быть, унижение…

— Я из далекого леса, — он зашипел сквозь зубы, пытаясь найти удобное положение для подраненной руки. — Я — серый волк.

Подкатывающий приступ нервного смеха, несвоевременного и глупого, заставил его быстро-быстро задышать. Вдох-выдох…

Он развернул ее лицом к стогу, раздвинул пышные волосы и нашел шнурок-завязку на воротнике — вот как просто, оказывается. И не надо ничего рвать…

В этот самый момент он почувствовал полный ненависти взгляд. Будто кто-то всадил ему в затылок раскаленное шило.