— Нам нельзя рисковать, — говорила она. — Никого, кроме тебя, у меня нет, как ни грустно об этом говорить. Если не считать еще одного инвалида, моего доброго друга Занда дан Глокту.
Вест фыркнул от смеха.
— Этот костолом?
— Да, он человек в некотором смысле омерзительный. Пугающий и жалкий одновременно. А еще… не имея никого, с кем можно перемолвиться словечком, я прониклась к нему странной привязанностью.
— Ха… Он бывал омерзительным и в совершенно другом смысле. Не знаю, почему я всегда испытывал к нему приязнь. Но он мне нравился. Наверное, это…
Внезапно его затошнило. Вест пошатнулся и почти упал, повалился на постель, вытянув перед собой несгибающуюся ногу. Взгляд его затуманился, голова закружилась. Он закрыл лицо руками, сжал зубы, пока слюна быстро накапливалась во рту. Рука Арди прикоснулась к его плечу.
— Ты в порядке?
— Да, вполне, просто… Опять приступ тошноты.
Ему уже стало легче. Он потер воспаленные виски, затылок. Поднял голову и снова улыбнулся Арди.
— Уверен, ничего страшного.
— Колем…
Между его пальцев остались волосы. Много волос. Его собственных, судя по цвету. Вест растерянно смотрел на них, ничего не понимая, затем закашлялся от смеха. Влажный кашель, солоноватый на вкус, поднимался откуда-то из-под ребер.
— Я знаю, что лысею с годами, — прохрипел он. — Но это уж слишком.
Арди не смеялась. Она смотрела на его руки, широко раскрыв глаза от ужаса.
Патриотический долг
Глокта сморщился от боли, осторожно опускаясь в кресло. Фанфары не зазвучали, чтобы отметить тот момент, когда его больной зад прикоснулся к твердому деревянному сиденью. Ни фанфар, ни аплодисментов. Только резкий щелчок больного коленного сустава.
«И все-таки это величайший момент, причем не только для меня».
Те, кто придумывал мебель для Белого зала, были сторонниками полного аскетизма на грани абсолютного дискомфорта.
«Кажется, они сэкономили на обивке для самых могущественных лиц государства. Возможно, они хотели напомнить сидящим на этих стульях, что на вершине власти нельзя чувствовать себя вольготно».
Глокта заметил, что Байяз смотрит на него.