А вот у Элеоноры было множество причин злиться на Элис за то, что ее все еще не доставили к могиле.
— Послушайте, я тоже хочу понять, что тут произошло, — сказала Элис. Она переводила взгляд с одного на другую, как будто не зная, чью сторону принять. А может, вообще ничью. — Пожалуйста, давайте сначала выберемся отсюда. Ну, пожалуйста. В лесу страшно, и мне нужно в туалет, и я хочу есть.
— Вчера мы проходили мимо закусочной, — вспомнил Зак.
Элис кивнула:
— Прекрасно. Главное, чтоб там был туалет.
Им нечего было укладывать, и они быстро собрались. Спальный мешок был разорван, из него торчали куски ваты, которые развевались от дуновения ветра. Лучшее, что они могли сделать, — это собрать все в кучу, завернуть в рваный мешок и выбросить в один из баков около реки.
Вокруг было безлюдно, но это еще не означало, что никто не приходил ночью.
Они шли обратно вдоль шоссе, пытаясь найти место, чтобы перейти его, как это делают нормальные люди, а не перепрыгивать через разделительный бордюр. Шли медленно, наклонив голову, защищаясь от холодного ветра. Зак почувствовал запах жженого сахара и зреющего теста еще до того, как показался магазин. Когда он дошел до двери, аппетит не на шутку разыгрался.
— Сколько у вас денег? — спросила Поппи.
— Пятнадцать долларов и пятьдесят центов, — ответил Зак. В начале путешествия у него было двадцать три доллара, но билет на автобус обошелся ему в семь с половиной, и еще столько же нужно было на обратную дорогу. И из пятнадцати с половиной он мог потратить только восемь.
— У меня двадцать, — сказала Элис.
— Одиннадцать и горсть мелочи, — сказала Поппи. — Нужно немного оставить. На обед и на дорогу домой.
Но когда они открыли дверь, желудок Зака заурчал так, что об экономии не могло идти и речи. Возле задней стенки стояли горы корзин, наполненные самыми разными пончиками, а глазурь блестела под светом ламп. Там были и пончики с корицей, с Бостонским кремом и желе, с шоколадной крошкой и разноцветной посыпкой, с кленовым сиропом, классические, черничные, с кокосовой стружкой, медвежьи когти и яблочные фриттеры. А под стеклом прилавка лежали другие лакомства: фруктовые кольца, арахисовое масло, кетчуп, рассол, мандарины, медовые соты, копченый и сливочный сыр, раки, чизбургеры, жареные цыплята, васаби, желудевая мука, жвачка, Поп Рокс и спельта.
За прилавком стоял толстый человек с растрепанными черными волосами. Они торчали так, будто он побывал на электрическом стуле, и лишь бакенбарды были приглаженными.
— Что будете, детки? — спросил он, когда зазвенел колокольчик на двери. — Пончики с васаби только из печи. Все еще горячие.
Они были тусклого зеленого цвета и пахли пряностями, как будто красным перцем.
— Э-э, — сказал Зак, взглянув меню. — Можно мне горячий шоколад? Большой.
Он поставил горячую кружку с уложенными по спирали взбитыми сливками на один из пластиковых столиков. Элис направилась в уборную, пока Поппи заказывала еще две порции горячего шоколада. Они сели, обхватив кружки и давая теплу разлиться по пальцам.
Все заказали по пончику. Зак взял Поп Рокс, Элис — с кленовым сиропом, а Поппи — фруктовые колечки. Рассыпчатый пончик был восхитителен, и в нем, действительно, были Поп Рокс, которые пузырились, попадая на язык. Он облизал пальцы, как закончил с едой, даже не вспомнив, что не мыл руки уже очень долго.
Горячий шоколад стоил два пятьдесят, и доллар двадцать пять за пончик, все вместе им обошлось в три семьдесят пять, и у Зака осталось всего лишь четыре доллара и двадцать пять центов до конца поездки. У Поппи осталось и того меньше. Он надеялся, что у нее в запасе было еще двадцать пять пенни, иначе она не смогла бы купить билет обратно.