– Может, немного золота позволит тебе почувствовать облегчение?
Старая духолюдка покачала головой.
– Богатый дурак остается дураком. Вот увидишь.
Устав ожидать пропавших товарищей, люди пошли дальше. Открылись бутылки, наемники опьянели и начали идти медленнее под тяжестью груза, задыхаясь от жары, спотыкаясь на обломках камней, мучаясь и проклиная препятствия, как если бы золото для них было дороже собственного тела и собственных жизней. Она бросали часть безделушек на тропу, которая блестела позади них, словно след, оставленный слизнем. Кое-кто из бредущих позади поднимал валявшееся богатство, но лишь для того, чтобы избавиться от него через милю. Ночью пропало еще больше пищи и воды. Наемники перегрызлись между собой из-за оставшихся. Краюха хлеба продавалась на вес золота, а вскоре и в десять раз дороже. Пригоршню драгоценных камней отдавали за полфляги выпивки. Один человек убил другого за яблоко. Коска приказал его повесить. Он так и остался висеть за спиной растянувшейся колонны, раскачиваясь на ветке, а серебряные цепи вокруг его шеи позвякивали в такт.
– Дисциплина прежде всего! – провозгласил Коска, пьяно раскачиваясь в седле неказистого коня.
Пит, сидя на плечах Лэмба, улыбался, и Ро поняла, что не видела его веселым довольно давно.
Они покинули благословенные земли и вступили под полог леса. Начался снегопад. Жар дракона ушел из земли, похолодало. Темпл и Шай раздали детям меховые накидки, когда деревья потянулись вверх, а лес поредел. Некоторые наемники бросили верхнюю одежду, чтобы захватить больше золота, и теперь дрожали, хотя совсем недавно обливались потом. Ругательства вырывались изо рта вместе с облачками пара. Стылый туман наступал на пятки.
Двое наемников присели по большой нужде под деревом. Их нашли мертвыми со стрелами, торчащими из спин. Теми самыми стрелами, которые они бросили в Ашранке, чтобы набить колчаны награбленным.
Нескольких человек отправили найти стрелков и убить, но и они не вернулись, а остальные, подождав немного, двинулись дальше, держа оружие наготове, косясь на деревья и вглядываясь в тени. Люди продолжали исчезать один за другим. Некий наемник принял отставшего товарища за врага и подстрелил его. Коска пожал ему руку и сказал:
– На войне всякое бывает.
Потом долго спорили, стоит ли тащить раненого с собой или бросить его здесь же, но он умер раньше, чем пререкающиеся стороны пришли к единому мнению. Тело обобрали и сбросили в трещину на леднике.
Кое-кто из детей улыбался. Они считали, что это их семья преследует захватчиков, а брошенные тела – сигналы для них. Эвин подошел к Ро и шепнул ей на языке Народа Дракона:
– Сегодня ночью мы сбежим.
Ро кивнула.
Опустилась тьма, без звезд и луны. Падал снег, накапливаясь толстым пушистым слоем. Ро ждала, вздрагивая от желания сбежать и опасения быть пойманной, отсчитывая нескончаемое время вдохами и выдохами чужаков, быстрыми и размеренными Шай, громкими и хриплыми Савиана, сонным бормотанием женщины-духолюдки, которая ворочалась так, что не понятно, спит она или бодрствует. Наконец на охрану лагеря заступил старик Даб Свит, которого Ро считала самым медленным из чужаков. Он прошел на противоположный конец лагеря. Тогда она потрясла Эвина за плечо. Он кивнул, растолкал остальных. Бесшумной цепочкой они скользнули в темноту.
Ро тронула проснувшегося Пита, он сел.
– Пора идти.
Но мальчик только моргал.
– Пора идти, – прошипела она, сжимая ему локоть.
– Нет, – покачал он головой.