Мудрость толпы

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты уверена, что мы его не пропустили?

– Коул Трясучка знает, как обращаться с рогом. – И она вдруг разразилась хриплым смехом. – Поверь мне! Говорит, его этому научили в Стирии.

Скенн подумал, что это, скорее всего, шутка, но так и не понял, в чем соль. Что, он не мог не признать, было одним из его многочисленных недостатков.

– Там делают добрую работу, и мне не терпится принять участие. – Он поднял свой молот и покрутил в руке, с улыбкой любуясь многочисленными шрамами, украшавшими тяжелую головку оружия. – Молот нашего отца проголодался.

– Это всего лишь гребаный молот, – откликнулась Изерн, щелчком пальцев отбрасывая в гнилую листву результат своих раскопок. – Он не чувствует голода.

– Ну, значит, его секира проголодалась, – вставил Скофен, поднимая секиру, не менее потрепанную в битвах.

– К секире это тоже относится. С тем же успехом можно сказать, что его копье хочет спать. – Изерн потрясла им. – Сплошная чушь! Это дерево и металл, у них нет никаких чувств.

– Но я хочу задать жару этим разрисованным ублюдкам! – рявкнул Скофен, нетерпеливо потирая татуировки на своем лице.

Если начать перечислять его недостатки, они все занимались бы этим до вечера.

– У тебя будет шанс, – сказала ему Изерн.

И тут зазвучал рог, пульсируя в корнях деревьев, так что у Скенна защекотало в ступнях.

– Сигнал! – вскричал Скофен. – Пора!

Скенн широко улыбнулся сестре:

– Папа был бы просто в восторге!

– Будто мне есть дело до того, от чего был бы в восторге этот мудак, – буркнула она.

Она вспрыгнула на камень, высоко вздымая копье их отца, с высоко подоткнутой юбкой, так что были видны бугристые жилы, выпирающие на голых ногах.

– Ну что, устроим этим Криннским овцелюбам такой денек, который они не скоро забудут!

И пока эти вдохновенные слова еще звенели в воздухе, она спрыгнула с камня, и люди ринулись за ней, выскакивая из-за деревьев и устремляясь вниз по склону по направлению к серому городу, с добрым ветром, свистящим вокруг, и боевыми кличами, гремящими по всей долине.

– За луну! – провыл кто-то.

– За холмы! – вторил кто-то другой.