Мудрость толпы

– Форест?! – визжали третьи.

– Куда подевался гребаный Молодой Лев? – вопросила Судья.

– Он с ними!

На мгновение даже она потеряла дар речи. Как и все остальные. И, глядя на ошеломленные лица на скамьях представителей, от граждан Хайгена и Ишера до удивительно популярного нищего, избранного от Трех Ферм, Орсо знал, что каждый из них отчаянно пытается решить это новое уравнение, вычислить, в чем заключаются его насущные интересы и, соответственно, какую конкретно смесь эмоций следует выставить на обозрение. Он подозревал, что в этот момент люди меняли стороны быстрее, чем когда-либо, с тех пор, как его отца так неожиданно избрали на трон.

Те, кто был наиболее предан Великой Перемене, в смятении потрясали кулаками и орали. Некоторые из бывших лордов не выглядели удивленными и, тем более, недовольными. Большинство предпочло – пожалуй, благоразумно, – не показывать своих чувств и подождать развязки. Однако наверху, на галереях для публики, мнения высказывались более откровенно.

– Молодой Лев! – выкрикнул кто-то. (Это звучало очень похоже на громогласную поддержку.)

– Любимица трущоб! – раздался женский голос. – Ты спасла мне… – (Голос оборвался резким взвизгом.)

– Свобода! Свобода! – (Кому? От чего? Никто не объяснил.)

Публикой овладело лихорадочное возбуждение. Нечто вроде безумия, где смешались надежда, страх и ярость – может быть, сродни тому, что было в тот день, когда ломатели захватили город. Люди рвались к выходу – одни стремились к безопасности, другие к своим семьям. Другие пробивались к ограждениям галерей, чтобы огласить свое негодование или одобрение.

– Смерть аристократам!

– Хватит кровопролитий! Хватит кровопролитий!

– Долой Великую Перемену!

– Вешай всех!

– Сволочи!

Прозвучал даже жалобный выкрик: «Да здравствует король!» Был ли кричавший чересчур откровенным человеком, полным безумцем или же загодя сделал ставку на новую реальность – определить было невозможно.

– Ну, в его гребаном здоровье я сильно сомневаюсь, – процедила сквозь зубы Судья.

Она указала на Орсо пальцем, на котором блестело, по крайней мере, четыре краденых обручальных кольца:

– Поскольку вам так не терпелось обличить себя ради вашей возлюбленной сестрички, теперь вы можете совершить вместе с ней последний прыжок. Капрал Хальдер, свяжите этого мудака!

Судя по его виду, Хальдер скорее предпочел бы выскользнуть через боковую дверь, но привычку к повиновению было трудно перебороть. Вместе с одним из своих товарищей он заломил Орсо руки за спину, и веревка больно впилась в его запястья. Тем временем Броуд вывел Савин из загородки и тоже связал ей руки, выпятив тяжелую челюсть и неподвижно глядя перед собой налитыми кровью глазами.

– Сжигатели, ко мне! – заверещала Судья.