Мир вращался, как безумный. Крошечные строения далеко внизу.
Она падала.
Потом вскрикнула, когда что-то дернуло ее за лодыжку.
Боль пронзила колено, потом бедро.
Она увидела, как падает Судья. Мелькнула ее кровавая оскаленная гримаса – и она рухнула вниз массой бешено мельтешащих конечностей и полощущейся ткани.
Потом Савин врезалась во что-то, очень сильно.
Не в землю. В тесаные камни.
Боковая поверхность башни.
Она услышала, как Броуд рычит от напряжения.
Все стало белым: ее платье вывернулось, накрыв ей голову.
Она висела вниз головой, а он держал ее за одну ногу!
– Тащите! Тащите же! – прозвучал отчаянный голос Орсо.
Напряженное, залитое кровью лицо Броуда. Орсо сзади обхватил его за талию и тянул на себя.
Надо было сказать им, чтобы позволили ей упасть, но все, на что она оказалась способна, – это вопить, едва переводя дыхание. Ей следовало, по меньшей мере, оставаться неподвижной, чтобы дать им себя затащить. Вместо этого она рвала на себе платье, царапала ногтями покрытые сажей камни, завывая, кашляя и давясь собственной слюной.
Стена скребла ее, драла, рвала на ней одежду. Потом парапет вдавился в живот… И, наконец, они все вместе рухнули на крышу, посреди тел сжигателей. Кровь была повсюду. Кровью были залиты оружие и парапет. Кровь пропитала куртку Броуда и ручейками исполосовала его руки. Кровь щекотала Савин голову, заливала глаз, стекала на ее белое платье кормилицы, все еще наполовину вывернутое наизнанку.
Она не могла двинуться. Лицо пульсировало, нога болела. В одном из ее кулаков между пальцев был зажат большой клок оранжевых волос Судьи. Она никак не могла его разжать. Ее дыхание звучало гулкими всхлипами.
Пошел снег. Он был черным.
Не снег, а пепел от горящего Круга лордов, опускающийся на крышу.
Орсо продолжал крепко сжимать ее.
– Я держу тебя, – прошептал он еле слышно за диким грохотом ее сердца. – Держу.