- Назовите фамилию, — бросил грузный.
- Мою? — уточнил, с захолодевшим сердцем, управдом.
- Если у вас с женой одна фамилия — можете вашу; если нет — фамилию жены, — Похоже, мужчина совсем не шутил, хотя сказанное прозвучало слегка комично; Павел назвал фамилию.
- Пойдёмте со мной, — Собеседник махнул мясистой рукой и, не оглядываясь, пошагал прочь от информационной стойки. Управдому оставалось только догонять провожатого.
Сперва грузный шёл быстро, — внушительный зад так и выпирал из-под пиджака, так и вихлялся из стороны в сторону; Павлу казалось, он следует за огромным откормленным гусем, но ему было не до смеха. Совсем неподалёку от зоны таможенного контроля, мужчина повернул к двери «только для сотрудников аэропорта» и решительно её толкнул. Дальше пришлось двигаться по каким-то пандусам и лестницам, по стерильно белым коридорам без единой двери. Провожатый Павла изрядно запыхался и сбавил ход.
- Что случилось? — решился управдом на вопрос. — Это как-то связано с карантином?
- С эпидемией, — поправил мужчина. — Это связано с эпидемией. Подробности вам сообщат через десять минут, мы почти пришли.
Провожатый тяжело ухнул, ещё раз взбежал по узкой лестнице, и — театральным жестом, который у него, вероятно, получился случайно, — распахнул сдвоенные широкие двери. Павел ожидал нового коридора на новом этаже, потому зажмурился, когда ему в глаза хлынул поток чистого дневного света.
Он оказался словно бы на огромном балконе, с которого открывался вид на взлётное поле. Скорее, на какие-то его задворки, потому как самолёты, отчётливо видимые за огромными панорамными окнами, не готовились к взлёту, а мирно спали в радужных масляных лужах. Балкон был настолько широк, что, скорее, ему пристало называться залом. Да это, вероятно, и был зал — может, часть транзитной зоны: Павлу показалось, он увидел на стене, напротив окон, табличку с надписью «Transit». Но вчитываться в таблички ему было недосуг: он замер, поражённый кипучей деятельностью, которая развёртывалась, на его глазах, на каждом метре свободного пространства.
Прежде управдом видел такое только в кино. Десятки людей в медицинских халатах и масках сновали во всех направлениях. Причём маски выглядели весьма внушительно: не марлевые тряпицы на резинке, а этакие намордники дезинфекторов с несколькими широкими раструбами в районе рта. В глазах рябило от пластиковых разноцветных ширм и объёмных мультяшных палаток. Зачем нужны были палатки — Павел не мог даже вообразить, но на обычные туристические они походили мало: составленные из толстых, похожих на зефир, надувных блоков, они имели пристройку перед входом — что-то вроде деревенских сеней, — и в эту пристройку периодически заходили «дезинфекторы», сперва открывая прорезиненный полог на длиннющей застёжке-молнии, а потом засовываясь в какое-то подобие мембраны фотографического затвора. Но самое удивительное и тревожное скрывалось в дальнем конце этого — не то балкона, не то зала. Там, из надувных блоков, скроенных по образцу палаточных, была выстроена целая стена — от потолка до пола. В этой стене не имелось никаких намёков на дверь, зато были прорезаны два широких окна, через которые, еле-еле, из-за дальности расстояния, просматривалась и вовсе космическая тусовка: какие-то высокие фигуры, в жёлтых костюмах полной химзащиты, механически двигались между здоровенными полиэтиленовыми коконами. По здравому размышлению, Павел пришёл к выводу, что он смотрит не на надувную стену, а на что-то вроде мобильного, герметичного бокса. Управдому совсем подурнело: он представил себя внутри; представил, как к нему приближается дурацкий жёлтый скафандр, — и содрогнулся.
- Вы меня слышите? Вам нехорошо?
Павел встрепенулся. Похоже, за страхами и тягостными мыслями, он настолько отрешился от реальности, что не заметил, как к нему подошёл и обратился с вопросом высокий очкарик в кипельно белом халате.
- Я вас слышу. Мне вполне терпимо, — отчего-то управдом моментально проникся к очкарику неприязнью. — И я жду объяснений, — добавил он резко, готовый, если понадобится, идти на открытый конфликт.
- Вы их получите… — Человек в белоснежном халате странно пожевал нижнюю губу; вероятно, это было что-то вроде застарелой дурной привычки. — И напрасно вы так раздражены; я вам не враг.
- А кто? — Павел грозно уставился на собеседника.
- Ну… — замешкался очкарик, — Я — доктор Струве, профессор, специалист по эпидемиям, если угодно. Обычно надо мною подтрунивают из-за фамилии — слишком уж историческая, — но вы, как мне кажется, не тот случай. Вас не интересует моя фамилия. Вас интересуют…
- Мои жена и дочь! — прервал болтовню Павел. — Меня интересуют мои жена и дочь. Что с ними? Где они? Они больны?
- Не всё так просто… Не так однозначно… — доктор опять пожевал губу, оставив на виду немного белой слюны. — Знаете, думаю, будет лучше, если мы продолжим наш разговор после небольшого перерыва.
- Какого, к дьяволу, перерыва, — зарычал Павел, — Хватит из меня жилы тянуть! Я, кажется, задал вам простой вопрос…
- Сюда, пожалуйста, — доктор мягко повёл рукой, поманил к ближней, самой протяжённой в пространстве, ширме.
ebooksa