Мальчишка… Крысолов оставался в доме недолго, ограничился беглым осмотром. Может, особенным своим охотничьим чутьем почуял, что искать Савву нужно в парке, а не здесь. Пусть бы так! Пусть бы хоть в доме не было ничего такого, от чего невозможно уснуть и хочется без конца оглядываться по сторонам. Она устала. Столько лет жить с этим тяжким грузом, одновременно ждать и бояться, что когда-нибудь ее тайна будет раскрыта.
Дождь, неистовый и, казалось, вечный, бился в запертое окно с такой силой, что дребезжали стекла. А там, под дождем, в мутном свете фонаря стояли двое: Крысолов и его адский пес. Ната поежилась, щелкнула зажигалкой, прикуривая уже которую по счету сигарету. Завтра Зинаида непременно станет ругаться, когда увидит, сколько она выкурила. Да бог с ним — с завтрашним днем! Ей бы сегодняшнюю ночь пережить…
Пока Ната прикуривала, Крысолов исчез.
— Вот и посмотрим, — сказала она, выпуская облачко дыма. — Слышишь, Савва?! Я не сдамся без боя, ты меня знаешь!
Желание обернуться и заглянуть в черные глаза мертвого мужа было сильным, но Ната себя поборола. Ей не впервой. Она справится.
Свет погас внезапно. Хрустальная люстра беспомощно мигнула, и дом погрузился во тьму. Страшную, кромешную, наполненную особенной, неведомой обычному человеку жизнью.
— Пробки! Надо сказать Акиму, чтобы перепроверил. — Собственный голос показался Нате слабым и испуганным. Страх в ее нынешнем положении недопустимая роскошь. Ей нельзя бояться, у нее просто нет на это права. Сейчас придет Марта и принесет свечи.
Секунды складывались в минуты, а внучка все не шла. Глаза уже начали привыкать к темноте, а в сердце росла тревога. Про мобильный телефон Ната вспомнила, когда нервы, и без того расшатанные происходящим, были уже натянуты до предела.
Телефон Марты молчал, так же как молчал и телефон Акима. А больше звонить некому, она всех отослала. Оставила только Акима, да и то лишь потому, что ему некуда идти. Может, Марта уехала? Обиделась и решила показать характер? Пусть лучше так. Нужно было сразу отправить ее обратно в город, как только приехал этот… Крысолов. Девочке здесь нечего делать, особенно сейчас, в темноте. Ната отшвырнула бесполезный телефон, в последний раз затянулась уже догоревшей почти дотла сигаретой, снова подкатила коляску к окну.
Снаружи бушевала гроза. От раскатов грома закладывало уши, а от вспышек молний уже рябило в глазах. Не нужно смотреть, не нужно слушать. Ей надо только дождаться возвращения мальчишки, чтобы услышать его вердикт. Вердикт или свой смертный приговор — это уж как повезет. Она везучая. Она продержалась дольше всех остальных, сумела выжить и победить того, кого победить почти нереально. Дай бог, чтобы та битва была последней, чтобы не пришлось снова сражаться с собственными страхами и призраками из прошлого.
Из раздумий Нату вывел тихий, едва различимый шорох. Кто-то шел — или скорее крался? — по коридору. Легкая, осторожная поступь, тихое поскрипывание паркета… Чудится?..
— Марта? Марта, это ты? — Ната развернулась спиной к окну, слезящимися от напряжения глазами уставилась в черный проем двери.
Скрип-скрип… Уже и шагов не слышно, только это поскрипывание. Может, и нет никого, может, просто рассохся паркет, а она, старая дура, выдумывает себе бог весть что.
— Марта! — Голос громкий и требовательный. Чего ей стоит держать себя в руках, никто не узнает. Несгибаемая Ната, ослепительная Урания! Она всегда такой была и такой останется.
— Урания… — не то шорох, не то шепот, а может, и вовсе завывание ветра. — Уже скоро…
Чудится! В таком месте в эту грозу примерещиться может что угодно.
— К черту! — Серебряная зажигалка подпрыгивает в дрожащих руках, сигареты одна за другой падают на ковер. Иногда собственные демоны в разы страшнее демонов внешних. Вот их бы обуздать!
Синий огонек пламени наконец перепрыгивает с зажигалки на сигарету, успокаивающе потрескивает. Горький табачный дым выбивает из горла кашель. К черту!
Шаги уже совсем близко, и черная тень на пороге гостиной. Стоит, ждет приглашения.
— Ну, входи же! — Слова слетают с губ вместе с дымным облачком. — Я так давно тебя жду.