…Звук, странный, потусторонний, вплетается в слова, превращает их в песню. Флейта. Там, в бушующем за окном ненастье, какой-то сумасшедший музыкант взялся играть на флейте. Мелодия незнакомая и знакомая одновременно, тревожная, вынимающая душу. И даже дождь аккомпанирует невидимому музыканту, и даже гром стихает, чтобы можно было слушать и наслаждаться.
Тень на пороге покачивается из стороны в сторону, точно загипнотизированная. Тень тоже слушает флейту.
— Кто ты? — Ей уже не страшно. Как же можно бояться, когда где-то совсем рядом рождается такое чудо?! — Ну же!
Ответом ей становится не то стон, не то вздох, незваный гость растворяется в темноте, где-то в глубине дома хлопает дверь…
Наваждение закончилось внезапно, оборвалось грубой и настойчивой телефонной трелью.
— Хозяйка? — В до сипоты прокуренном голосе Акима слышалась тревога. — Что-то случилось?
Он почти никогда не называл ее по имени, всегда только хозяйкой. Нату это одновременно и раздражало, и обижало, но спорить с Акимом не было смысла. На все ее упреки он отвечал неизменное: «Как тебе будет угодно, хозяйка». А она так до сих пор и не смогла понять, чего в этом слове больше — горечи или насмешки.
— Где ты был? — Облегчение разлилось по телу теплой волной, больше она не одна во вселенной. Верный Аким где-то рядом.
— В подвале. Запускал генератор. Там неполадки, пришлось повозиться.
— А трубку почему не брал?
— Звонок на вибрации, не услышал. — Аким, как всегда, был немногословен, но эта его немногословность успокаивала.
— Починил?
— Секунду! — В трубке что-то щелкнуло, и вслед за этим люстра под потолком зажглась нестерпимо ярким светом.
Ната прикрыла глаза ладонью, впервые за этот долгий вечер вздохнула полной грудью. Сердце тут же отозвалось уже привычной болью.
— Горит? — просипела трубка голосом Акима.
Ната открыла глаза, обвела взглядом гостиную. Свет теперь горел не только в доме, но и в парке. Оранжевыми шарами зажглись вдоль аллей фонари, гигантским белым подсвечником вспыхнул павильон. Нате казалось, что она даже видит черные силуэты статуй.
— Горит, — бросила она в трубку, отворачиваясь от окна. — Спасибо, Аким.
— Всегда рад стараться, хозяйка! — И снова не понять, чего больше в этих словах: насмешки или собачьей преданности. — Тебе что-нибудь нужно?
А ведь, пожалуй, и нужно! Аким из тех немногих, кому она может доверять. Не до конца, но все же.
— Марта не берет трубку. Ты мог бы посмотреть, что с ней?