Он тяжело вздохнул, посмотрел на свои сцепленные над столом пальцы и хрипло добавил:
– Эти руки по локоть в крови, Анабель, крови тех, кого спасти мы не сумели, несмотря на все принятые меры.
Пауза и сказанное с болью:
– Тяжело видеть тела тех, в ком жизнь еще недавно сверкала юностью, еще тяжелее смотреть в глаза их родителей, мужей, детей…
Я потрясенно взирала на него, Давернетти взглянул на меня, горько улыбнулся и произнес:
– То, что вы сделали для меня, для Адриана и в целом для этого города, неоценимо, но, боюсь, признать это мы не сможем никогда… так же как и Стентон, ведь вашего имени нет на «его» научном труде. Но, – широкая улыбка вновь озарила лицо главы полицейского управления, – когда вы станете моей женой, я буду благодарить вас каждый день, много раз в день, практически ежечасно!
– Прекрати! – глухо приказал Арнел.
– Вы разоритесь на цветах, – резонно заметила я.
И открывший было рот Давернетти умолк, с трудом сдерживая улыбку.
– Заведу оранжерею, – произнес он, спустя несколько секунд.
– Не люблю цветы! – солгала я.
– Но вы приняли букет из лилий, – подмигнул он.
– Не принимала, – возразила я, а затем была вынуждена признать: – Я нервно съела пирожное, наблюдая за арестом курьера, пытавшегося наградить меня очередным букетом зимних фиалок!
Арнел мгновенно посмотрел на родственника.
Давернетти молча развел руками и нехотя сообщил:
– Никаких сведений. Утром курьера выпустили из больницы, проведя предварительно чистку памяти. На приказе, переданном директору, моя подпись. Довольно изящно подделанная. Даже я отличил не с первого взгляда… Как и каким образом зимние фиалки были завезены в город, неизвестно также – после первого инцидента я лично уничтожил не только все имеющиеся, но также оранжерею, в которой выращивали эти цветы. Я землю выжег. Все тайные ходы заговорщиков либо уничтожены, либо контролируются. Единственным неисследованным в Вестернадане был кортеж императора – но в день инцидента я обыскал и его. Никаких следов. Букет курьеру передала леди, лица коей он не видел, после чего юноша направился в гостиницу. И на этом все.
Глава города помолчал, затем спросил:
– Процедура восстановления памяти?
– Ничего не дала, – ответил Давернетти. – Арестованного содержат в отдельной тюремной камере, я ждал, пока ты освободишься, все же… твой ресурс, выражаясь словами нашей драгоценной Анабель, выше моего.
Я посмотрела на лорда старшего следователя со всем негодованием, на которое была способна, – двое суток я страдала от зверского любопытства, а он!