Полтергейст

Фиби раздраженно, в жесте нетерпения, вздернула руки.

— Я не знаю! Спроси Аманду!

— Кто-нибудь еще видел, что произошло?

— Марк.

— Кроме Марка, Аманды и того покупателя?

— Не думаю. В понедельник торговля идет вяло. Это что, так важно? Марк ведь выжил, и покупатель явно не швырял в него эту несчастную горгулью. Если верить Аманде, она упала сама.

Сквозь полумрак я посмотрела на Фиби. Ее силуэт обвивала серо-зеленая печальная дымка. Фиби относилась к «клевретам» почти как к членам семьи, они были для нее частью многочисленного клана кровных родственников. Как бы она ни злилась из-за того, что я умолчала о гибели Марка, ее горе волновало меня гораздо сильнее. Я бы не решилась ей сказать, что Аманда теперь подозреваемая номер один. Тот факт, что она бывшая девушка жертвы и единственная свидетельница странного нападения, которое невозможно доказать, передвинет ее на верхнюю строчку в списке Солиса. Он сразу поймет, что шансы найти загадочного покупателя — если таковой вообще существовал — стремятся к нулю. Приходилось выбирать: еще раз обмануть Фиби или сказать правду, которая только сильнее ее ранит.

Я вздохнула.

— Фиби, ты ведь знаешь, что Солис расследует это дело как предумышленное убийство?

Она отмахнулась.

— Конечно, знаю… Разве не так он сказал? Кто-то ворвался к бедному Марку в квартиру и убил его.

— Так Солис сказал?

— Ну а кто еще! Именно так все и произошло! Бедный, бедный Марк. Бедный Марк… — Она заплакала, и свет упал на круглое, потемневшее от горя лицо.

— О, Фиби, мне так жаль, — сказала я, вставая, чтобы ее обнять. — Очень, очень жаль.

Фиби вся дрожала, глотая воздух и давясь слезами — с каждым всхлипом ее грудь тяжело вздымалась, — а затем вдруг громко, в голос, завыла, изливая ярко-красную душевную муку. Я покрепче зажмурилась, потрясенная глубиной ее страданий.

Фиби прорыдала больше часа. Наконец, когда шторм чуть стих, я вывела ее на улицу, усадила в «ровер» и отвезла к родителям. Большая часть клана была в ресторане, который находился в передней части того же здания: заранее готовились к пятничному наплыву посетителей. К счастью, Хью, брат Фиби, оказался дома. Он отвел ее внутрь и попросил меня подождать минутку, пока он ее уложит.

Через несколько минут он вернулся, и я рассказала ему о том, что произошло. Он кивнул с мрачным видом.

— Мы за ней присмотрим, не переживай. — Мягкий голос Хью никак не сочетался с его мощной, шириной с «бьюик», грудной клеткой. — У нее большое сердце, у моей сестренки. Сейчас оно ранено, но у нас хватит любви, чтобы подлатать рану. С ней все будет хорошо. И с магазином тоже. Папаша с мамулей запрягут кого-нибудь из наших никчемных родственничков, пока Фиби не придет в себя. Мы ее в два счета поставим на ноги и отправим спасать магазин от Жермена и его сестричек. Похозяйничает, накомандуется вволю — мигом повеселеет.

Я улыбнулась.

— Я смотрю, ты знаешь свою сестру, как облупленную.