Остановленная мной фрау глубоко задумалась, а затем подробно и неторопливо расписала дорогу. Которой я и отправился.
Неприютное серое небо, голые деревья вдоль безлюдной улицы, вымощенной мокрой брусчаткой, сросшиеся боками старые моряцкие домики в один-два этажа — всё навевало ту унылую печаль, что тяжелит в осенней степи или на торфяных болотах. Как раз под мое настроение!
Мрачно улыбнувшись, я дошагал до берега. Бурая засохшая трава шелестела на верхушках дюн, а вдали, куда выгибался пляж, укатанный мелким белым песком, торчала в гордом одиночестве главная достопримечательность — башня маяка, сложенная из белого глазурованного кирпича. Пару круговых маячных балконов окаймляли перила из кованого железа.
«Ладно, выберусь как-нибудь и туда, — подумалось рассеянно. — У меня каникулы…»
Развернувшись, я направил стопы к гостинице «Нептун» — белая многоэтажка высилась подальности, у навеянных ветром дюн. По бетонированной дорожке, выстланной от самого пляжа, я добрался до пустынной парковки. Мертвый сезон.
Мне показалось, что администраторша даже обрадовалась редкому постояльцу. А когда я выложил коротенькую заявку из Штази, ее дежурная улыбка преисполнилась слащавости. Спасибо геноссе Вольфу — теперь местные «шпицели», как тут по-свойски зовут чекистов, точно не заинтересуются моей скромной персоной.
— Добро пожаловать, геноссе Шлак! — заворковала администраторша. — Приятного отдыха!
— Спасибо, — кивнул я, прихватывая ключ.
Мне достался небольшой, но уютный номер на шестом этаже. Добротная меблировка, узнаваемый телевизор «Junost» — и роскошный вид из окна. Серая муть потихоньку развеялась, приоткрывая сизую, клубистую хмарь, нависшую над морем. Волны нон-стоп катились к берегу, отливая зеленистой сталью. Бурля и пенясь, вал за валом брал приступом песчаный пляж — и откатывался, с шипеньем крутя мутные водовороты.
Я прижался лбом к холодному стеклу, и глянул вниз. Дюны прижимались почти к самим стенам отеля. Как застывшие буруны, они колыхали рыжими перепревшими злаками, словно готовясь уйти во встречный накат, столкнуться лбами с неумолчным прибоем — и мощно вздыбиться, расплескаться шумными мелкими брызгами. Хорошо!
Две недели рядом с суматошным простором — это, правда, здорово. Отстроиться от передряг, зарядиться покоем… Да, именно покоем! Войти в состояние без тревог легче всего на фоне бушующего моря — когда за окном хлещет стылый ветер, сея соленую изморось, и ворочаются волны, ты испытываешь уют даже в казенном номере. Сидишь, вздыхаешь лицемерно — мол, бедные рыбаки, каково им в такую погодку болтаться на утлых мотоботах… А тебе тепло, спокойно…
Две недели. Может, и три. Срок невелик, но достаточен, чтобы «вправить» себе мозги — обдумать жизнь наперед, разобраться со своими чаяниями, мечтами, планами. Понять, чего ты хочешь по-настоящему, на чем стоит сосредоточиться, не растрачивая силы попусту.
Я устроился в мягком кресле и основательно потянулся.
«Начинаю думать!»
Андропов долго бродил по залам дворца, пока случайно не наткнулся на Суслова. Шли последние приготовления к партсъезду, и главный идеолог окунулся в общественно-полезную деятельность с головой.
— Михаил Андреевич, доброе утро!
— А-а, Юра… — притормозил «человек без галош». — Доброе, доброе…
Он едва не сорвался, продолжая свой бег, но председатель КГБ удержал секретаря ЦК.
ebooksa