Писк

Группа солдат, сопровождавшая его, любопытно уставилась на генерала, когда тот на полусогнутых ногах наклонился и запустил кисть своей руки в тошнотворную субстанцию, кишащую миллиардами микробов. Все они отвратительно поморщились, увидев, что поднял их командир со дна болезнетворного ручейка — это был еще совсем свежий человеческий палец.

Ох, не стоило им соваться в крысиные чертоги; дорого же им будет стоить подобная наглость.

Еще в течение нескольких минут Прохоров, сузив веки так, что его глаза превратились в узкие щелочки, задумчиво разглядывал найденную часть человеческого тела. Он мог бы таращиться на побледневший палец и дольше, но его размышления неожиданно прервали. Это был один из его солдат, но не из тех, кто стоял у него за спиной.

Ослепляющий яркий свет, ударив прямо в глаза, заставил генерала отвернуться, а потом кто-то невысокий, бегущий на всех парах, врезался ему в грудь.

Это была Алина, стремительно выскочив из правого туннеля, она не заметила компанию людей и столкнулась с первым из них.

Прохоров смог устоять на ногах. Он был крепким мужчиной и не с рождения отдавал приказы: ему тоже приходилось бывать на передовой. Не любой кулак, даже очень сильного противника, мог сбить его с ног, что уж говорить о хрупкой девушке.

Солдаты, стоявшие позади, с завидной синхронностью продемонстрировали классическую реакцию: дружный лязг передернувшихся затворов разнесся по туннелю.

Выпучив глаза на девушку и грубо схватив ее за бицепсы, командир прокричал:

— Какого черта ты делаешь в правом туннеле?! — Через плечо он кинул свой требовательный взгляд ей за спину. — И где, черт возьми, твоя команда?! — Его взбешенные, с красными прожилками глаза, казалось, сверлили ее целую вечность.

Алина, задыхаясь от одышки, несколько секунд не могла произнести ни слова. На ее взмокшем лице читался невообразимый ужас, который Прохоров не сразу успел заметить, но когда, наконец, распознал, его лицо и взгляд заметно смягчились.

Он отпустил ее, а потом задал естественный вопрос:

— Что случилось, Алина? — А в голосе его чувствовалось легкое дрожание.

— Крыса, крыса! — пару раз выдохнула Алина и опять замолчала, пытаясь проглотить сухой ком, казалось, застрявший в ее горле.

Прохоров хотел было подумать, что это все безобидные проделки — какой-то солдатский черный юмор, но живо отмел глупую мысль. Сейчас на дворе не первое апреля, чтобы отбрасывать такие скверные шутки, да и место здесь не самое подходящее для этого дела.

Алина, вновь овладев даром речи, наконец заговорила внятно:

— Они погибли страшной смертью!

— Ты что такое несешь, — опешил генерал, — какой такой смертью?

— Такой, какую не пожелаешь даже самому злейшему врагу.

Лицо девушки было гораздо красноречивее ее слов. Оно словно кричало: «Бегите, спасайтесь, кто может!»

Г енерал тяжело сглотнул и мимолетно посмотрел назад — на нерадостные физиономии своих солдат.