Писк

Многоголосый крысиный писк знаменовал приход мгновенной гибели сразу для нескольких военных, стоявших позади Прохорова. Он-то, как назло, успел увернуться от атаки саблезубой крысы, размером с небольшую собаку, а вот тем, кто стоял позади командира, повезло меньше.

Безумное животное, движимое желанием насытить свою бездонную утробу, начало по очереди отрывать кусок за куском от каждого, кто попадался ей на пути.

Внутренний голос Алины — ее неоднократный спаситель, подсказал ей, незамедлительно убираться отсюда ко всем чертям. К счастью, она не имела дурной привычки спорить со своим внутренним «Я». Вскочив на лестницу, девушка быстро зашевелила конечностями, радуясь, что они все еще при ней, и благополучно выбралась наружу.

Подбежав к генеральскому «Хаммеру», она прыгнула на сиденье, завела двигатель и рванула прочь из этого опасного города. Выезжая на трассу, Алина пообещала себе, что больше никогда не будет служить в спецподразделениях.

«К черту высокую зарплату! — подумала она. — Зачем нужны деньги мертвецу? Лучше буду охранять границу».

Впоследствии, жизнь ее сложилась благополучно, чего не скажешь про тех, кто остался на крысином пиршестве в чреве канализации.

Услышав приближение остальной части крысиной стаи, Прохоров, не оглядываясь назад (там происходило нечто ужасное), рванул со всей прыти в левый туннель: где-то в нем он намеревался на какое-то время укрыться от опасности.

Наивно считая, что крысы утолят свой голод, а потом успокоятся, он решил, что не помешает найти подходящее местечко и там выждать момент, когда буря уляжется.

Пробежав еще немного, генерал остановился и присмотрелся назад. Радуясь, что животные его не преследуют, он начал осматриваться, скользя лучом фонарика по стенам. Он не зря остановился именно здесь, его внимание привлекла изрядно деформированная кирпичная стена, в нижней части которой он вскоре обнаружил небольшую полость, как раз такую, в которой может спрятаться один человек.

С большим трудом, но все же ему удалось забраться в неглубокое прямоугольное отверстие, когда-то давно предназначавшееся для трансформаторного блока, способного снабдить электричеством и осветить все туннели канализации.

Но это все было еще до того, как население города сильно увеличилось, приведя сточные туннели в полный упадок. Искусственные русла не были перестроены, в связи с чем вся вода вышла наружу, затопив и тротуары для рабочих, и трансформатор. Его впоследствии убрали отсюда и разобрали на запчасти, оставив открытым невостребованное углубление в стене.

А вот Прохорову оно оказалось как раз по душе. К тому же, нечто лучшее, чтобы спрятаться, здесь все равно не найти. Он чувствовал, как сточная вода, имеющая на редкость ужасный запах, просачивается сквозь брюки. Ему не сложно было догадаться, чем ему это может грозить.

Первое правило, которое он почему-то только сейчас вспомнил — остаться в живых, было для него важнее всего прочего. А вот с венерическими заболеваниями и с гепатитом, которые он точно здесь себе заработает, с ними как-нибудь потом справится.

Выключив фонарик, Прохоров намеренно замедлил свое дыхание, чтобы издавать как можно меньше шума, и, уперев подбородок в калении, принялся ждать подходящего момента, когда он, не подвергаясь опасности, сможет выбраться из временного укрытия и пробраться к смотровому колодцу.

* * *

Громов не поехал домой, как велел ему Прохоров. Сразу после встречи с генералом, он вновь отправился в полицейский участок, намереваясь пробыть там не меньше, чем до утра. Сейчас главный полицейский сидел в своем кабинете и, покачиваясь на вращающемся кресле, вглядывался в недавно побеленный потолок. Это была единственная часть помещения, приведенная в божеский вид.

На письменном столе Громова, среди стопок отчетов, стояла белая кружка с недопитым кофе. На ее краях заметно вырисовывались продольные кофейные разводы, а на поверхности стола в нескольких местах отпечатались круглые следы.

Маяча на кресле из стороны в сторону, Громов представлял себе, что в действительности могло сейчас происходить в городской канализации. Но чего бы он там себе не воображал, его мысли были безгранично далеки от страшной истины.

Когда последняя мысль ускользнула от его внимания, его слух начал реагировать на прежде не слышимые фоновые звуки, такие как тиканье настольных часов и журчание воды в туалетной комнате. Пусть она и находилась в конце коридора, шум все равно просачивался через тонкие стены. Да и вообще, акустика в здании полиции всегда была отменная.

Опустив ноги на пол, полицейский приостановил укачивающее движение и взглянул на часы. Было слишком поздно, чтобы ложиться спать, но и слишком рано для того, чтобы вставать.

«Какое такое право они имеют выгонять меня оттуда? — недовольно подумал Громов, уперев строгий взгляд в стакан с недопитым кофе. — Это, в конце концов, мой город и я здесь главный!»