Лишняя. С изъяном

— Ничего, — пожал он плечами с безразличным видом. Если бы я не была в курсе его основной профессии, даже поверила бы.

Но ворошить его прошлое не стала. Захочет — сам расскажет. У меня и своих секретов полно, чтобы еще в чужие лезть.

Суон начал ворошить прошлое сам. Настоятельно расспрашивал меня о пансионе, чуть ли не каждый вечер, хотя раньше проявлял завидное безразличие к моему прошлому. Уловив направление его интереса, я все беседы старательно сворачивала к травнице. Чем меньше деталей обо мне барон будет знать, тем лучше ему же. А о Брай он, похоже, мог слушать бесконечно. Как выглядит, чем увлекается, во что одевается. Узнав, что то платье, в котором я приехала, принадлежало ей, он помрачнел, а я вспомнила, в каком поношенном оно было состоянии и насколько вышло из моды. Да, не до гардероба было Брай, ой не до гардероба.

Как я и подозревала, не от хорошей жизни женщина подалась в монастырь. Что там у них за драматическая история с Суоном, не знаю, но что-то мне подсказывает, что похожие по стилю платья, в которые меня одели в первый день у барона, принадлежали именно Брай, а не просто случайно завалялись в доме. Очень уж даты подозрительно совпадают. Сбежавшая жена? Невеста? Не сошлись характерами или ей не понравилось его назначение на левый берег?

Все мои вопросы по теме барон тщательно не замечал, и я отступила, уняв любопытство. Каждый, в конце концов, имеет право на личную жизнь, даже воротила теневого бизнеса.

«Казино» пользовалось бешеной популярностью, даже переплюнув кабаре. Чтобы дать девочкам подработать, Барон согласился иногда пускать их на сцену, которую я как раз на такие случаи убирать совсем не стала. Замаскировала занавесом, но очень уж сложная и полезная система ходов была под ней, чтобы пускать туда посторонних. Так что иногда она теперь открывалась — и крепенькие, румяные, готовые на все девицы в не особо закрытых одеяниях плясали что-нибудь задорное или пели чувственные баллады, завлекающе поводя то коленкой, то приобнаженным плечиком.

Я лавировала мимо столиков, единственная не полураздетая женщина в здании. Всем посетителям первым делом объясняли, что даму в вуали трогать нельзя категорически. Степень нашего родства на левом берегу Барон не афишировал, и меня совершенно логично записали народной молвой в его любовницы. Понятное дело, на собственность левобережного повелителя даже чихнуть боялись.

Сколько я ни прислушивалась к разговорам живьём, сколько ни лопатила стенограммы — ничего нового ни о покушении на принцессу, ни о прочих убийствах не узнала. Слухи бродили самые разные, начиная с того, что принцессы все же не стало, а четвертый поток вызвал малолетний бастард Его Величества, заканчивая тем, что Катраону заточили в темницу за связи с бунтовщиками. Но о причинах всей этой истории ничего не говорили. То ли опасались отдачи клятвы за неуважение, — значит, и правда отец отличился — то ли все равно им было, за что убили несчастного набожного инвалида. Катраона их интересовала только потому, что выжила и посеяла смуту на правом берегу. Умерла бы просто и тихо — никто бы и не вспомнил.

Зато об убийстве проституток и одиноких девиц — вообще ни слова, будто и не было ничего. А может, и правда не дошли такие шокирующие новости до правобережных. Зачем им покой мутить? Все равно из знати никто не пострадал, а до простых, как я и говорила Бродерику, никому дела нет.

Весна в этом году запаздывала. По календарю наступил уже март, а дождь со снегом все не прекращался. Авто барона от аварий на обледенелой дороге спасали только шины, сделанные по моему наброску: с торчащими бугорками и резьбой «елочкой». Остальные автовладельцы на улицу не совались, передвигаясь на гужевом транспорте. Лошади тоже были не в восторге от погоды, скользили копытами по наледи и периодически ломали ноги, но, поскольку стоили бедолаги куда дешевле техники, участь их была предрешена.

Мысли о положении на архипелаге — кстати о предрешенной участи — не давали мне покоя. Исподволь, незаметно я влияла на восприятие людей, благо доступ к мозгам знати у меня теперь был в двойном объеме — в казино и в кабаре. В шоу все чаще участвовали темнокожие девочки, среди официанток и крупье тоже мелькали смуглые лица и иссиня-чёрные волосы. Ввезённые для практически рабского труда на правом берегу аборигены Алоа, как ни смешно это звучит, теперь рвались работать на левобережье. По их словам, там к ним относились с куда большим уважением.

Когда до меня доносили такие слухи, я только довольно улыбалась и организовывала новый тематический вечер в одной из локаций.

Главное — приучить рионцев к мысли, что алойцы тоже люди. А дальше оно само пойдет. Не без твёрдой направляющей руки, понятное дело, но ситуацию я собиралась рано или поздно обсудить с королем.

В том, что мы пересечемся в какой-то момент с Его Величеством, я не сомневалась. Другой вопрос, в каком качестве и захочет ли он меня слушать.

Встретились мы даже раньше, чем я думала.

На дне рождения. Моем и Наирин.

Восемнадцатилетие — официально — единственной принцессы отмечали с размахом. Гости съехались даже из соседних стран. Придворные буквально дрались за право быть приглашёнными — звали далеко не всех даже из знатных родов.

Моему приемному отцу присутствовать на празднике было положено по должности. При всем желании бы отвертеться не смог. А чтобы не мучиться одному, он прихватил еще и меня.

Ради такого случая мсье Шабли расстарался не на шутку. Повозмущался, что его вовремя не предупредили: всего за месяц — ничего себе поздно! Хотя, учитывая, какое платье он собирался мне шить, тут и полгода бы не хватило. Ручная вышивка пайетками по кружеву, множество слоев хрустящей переливающейся тафты и наверху всего этого богатства — плотно облегающий верх со скромным квадратным вырезом и длинными рукавами, украшенный всего лишь тонкими, едва заметными полосками стекляруса. Собственно, недели три бедняжки помощницы посвятили одной вышивке. Задача была блистать, но ни в коем случае не ярче принцессы. Когда я заикнулась, что не при моей общей блеклости затмевать кого-то, оскорбившийся мсье вскинул руку, не давая мне договорить.

— Вас одеваю я, леди Суон. Это значит, что при желании вы затмите кого угодно. Ну, кроме Ее Высочества, разумеется, — поспешно добавил он верноподданнически.