Лишняя. С изъяном

Не знала бы я его лучше — решила бы, что он пытается меня замуж выдать.

По его словам, я отвлекала на себя внимание. Чем он занимался, пока я слушала свежие и несвежие сплетни от хозяек дома, рассказывать лорд Суон отказывался. Я не настаивала — потом всегда можно было влезть в его картотеку и проверить файлы лордов, которых мы навещали. Обычно там появлялись записи, чуть отличавшимися по цвету свежими чернилами. Кто-то подозревался в употреблении запрещённых препаратов, кто-то наживался на импорте людей с архипелага — официально рабство было запрещено, и работники любого цвета кожи были обязаны, помимо крова и пищи, получать зарплату и выходные, но на деле это соблюдалось далеко не всегда. Особенно когда лорд владел мастерскими: швейными, или кружевными, например, или земельными участками, на которых что-то выращивалось, — на таких нарушителей налагались штрафы, не особо строгие, вроде отъема производства, но вполне чувствительные, так что больше лорды старались не попадаться. Раньше они просто запугивали работников, чтобы при следующей проверке лучше врали, теперь же алойцы с нетерпением дожидались конца контрактов, чтобы перебраться на одно из наших с бароном предприятий. В казино нужно было все больше обслуживающего персонала, затеянные с Денизой парники тоже неожиданно пошли в гору — ее отец сам догадался и принялся подбирать подходящий для каучуковых деревьев климат, а кто лучше в этом разбирается, чем живущие по соседству аборигены? Так что из бесправных и бессловных почти рабов алойцы потихоньку превращались в ценных сотрудников.

Я этими переменами особенно гордилась. Уже начали поговаривать о том, что нужно официальное представительство Алоа в столице, а то непорядок: посольство Провенса есть, а такой ценный архипелаг никак не представлен. В глазах обывателей странные чёрные дикари потихоньку из цирковых обезьянок превращались в таких же, как и они, людей, только с другим цветом кожи. До переворота сознания и общего равноправия, понятное дело, было как до Луны пешком, но первые зерна сомнения были уже посеяны, и на безжалостную эксплуатацию труда смотрели весьма косо.

Потихоньку начали возмущаться и работники фабрик, а также соседствующие с производствами кварталы. То есть читай весь левый берег. Королю все чаще поступали донесения о забастовках — каюсь, я подсказала, что если все работники разом не выйдут к станкам, то хозяин волей-неволей прислушается к выдвигаемым требованиям.

Терпящих убытки лордов мне было не жаль от слова совсем. Я даже помогла Мерти, Балку и нескольким другим представителям трудовых коллективов составить текст прошения лордам. Отличались они только подписями и некоторыми специфическими техническими деталями, которые прорабатывали сами мастера. А вот основу, вроде восьмичасового рабочего дня, отпусков, организации столовых и прочие взятые из моего родного мира принципы труда, я писала общую.

Еще на ура было встречено мое предложение перенести все производства за город. Авто с выращиванием домашнего, своего, каучука станут дешевле, а там и до автобусов недалеко — Мерти уже работал над прототипами. Собирать рабочих утром, развозить вечером. А на каждую фабрику поставить по несколько воздушников — тех самых, что сейчас портят климат, гоняя воздух с правого на левый берег для очистки выхлопов. Пусть разработают специальные заклинания, спонсируют теоретиков. Пока и так можно, без очистки, если дым выводить прямо в стратосферу, но там и до парникового эффекта недалеко.

Объяснить местным трудягам, почему нельзя просто остановиться на переносе фабрик за город, я не смогла, но мне на тот момент уже просто верили на слово.

Из главы мафии и ужаса всех горожан Левый Барон за компанию со мной постепенно превращался в светоч и надежду мирной революции.

Помня о заговорщиках, я торопилась решить вопросы по возможности тихо и без крови. Затянем с реформами — получим вождя на броневике, а кому это надо? Даже самим горожанам ни к чему гражданская война, а без нее не обойдется, если покушения на королевскую семью увенчаются успехом.

Лето подкралось незаметно. Ночи становились все теплее и душнее, полетел первый белый пух с деревьев, дежурные воздушники на берегу из сил выбивались, отгоняя смог: по жаре он становился совершенно неуправляем.

— Ситуация не самая благоприятная для бала, — барон Суон встряхнул газету и сложил пополам, откладывая в сторону. — Бунтовщики явно что-то затевают. Я перехватил уже три поставки «гриекского огня» под видом вина, два корабля среди прочего груза везли провенсские пистоли, а еще четыре — патроны. Причём в описи они значились как гвозди. Сумасшедший дом!

Приемный отец с силой потер лицо ладонями. Я только сейчас заметила, насколько он на самом деле устал. Под глазами залегли тени, у носа проявились складки, кожа как-то посерела.

Надо бы ему еще отвара сварить. Ну и что, что он для зимы? Иногда можно и летом, просто не горячий, а со льдом.

— А чего вообще хотят эти бунтовщики? — уточнила я. Вспомнился подслушанный случайно разговор на автомобильной фабрике. Огонь задерживается. Мало ли, вдруг речь шла не о плавильной печи? По моей просьбе тогда Суон проверил Мерти и вообще всех рабочих фабрики, на всякий случай вдоль и поперёк, но ничего подозрительного не обнаружил. То ли бунтовщики оказались умнее и хитрее профессионального безопасника, то ли и в самом деле мне тогда померещилось.

Кстати, потайной ход из кабинета Мерти барон таки нашёл. Вёл он недалеко: на первый этаж, в подсобное помещение со швабрами. Никаких подземных лабиринтов и складов, полных взрывчатки, лорд Суон не обнаружил, к огромному своему сожалению. Он уже явно успел настроиться на массовые аресты.

— Свергнуть короля? А смысл? Поставить своего человека они вряд ли смогут, аристократы примут только мага, а где они найдут мага, который благоволит простым смертным? Бред какой-то.

Суон кинул на меня весьма странный взгляд.

— Они рассчитывают на вторую принцессу, — медленно, словно раздумывая, какую долю информации мне выдать, ответил барон.

— А это не такой уж и бред, — задумчиво произнесла я. — Насколько им известно, магии у Катраоны нет, значит, она такой же смертный, как и они, но из правящей семьи. Умно.

— Насколько им известно? — уцепился за мою фразу лорд Суон. Я только пожала плечами.