Полина взглянула на Царя, и Учитель, в один миг поняв её, прижал ладонь Светы к столу.
– Сейчас укусит комарик, это почти не больно. Ты же уже большая девочка, ты не будешь плакать? Ты же хочешь сделать мне приятное?
Крепко сжав рукоять правой рукой, Полина прикоснулась к мизинцу лезвием, а затем, положив на металл левую ладонь, резко нажала. Раздался влажный хруст, а вслед за ним – вопль Светы.
Из раны на стол хлынула кровь, но поток тут же почти иссяк. Ровный срез – Димастый любил хвалиться остротой ножа и частенько его подтачивал – едва сочился медленными каплями.
– Иначе игра закончилась бы слишком быстро, товарищи. Вы готовы продолжать?
Снова зашелестели карты, тасуемые в колоде.
Юрец старался не смотреть ни на Свету, ни на Полину с Царём. А поскольку перед ним в толпе мертвецов стоял папа, парень предпочитал вообще не высовывать носа из-за веера карт – разве что на Лену взглядывал изредка. Девушка, похоже, чувствовала себя так же, как и он. На побелевшем лице застыл страх. Порой она посматривала на Дзержинского, но тут же отводила глаза. А когда ненароком встречалась взглядом с Юрцом, его нет-нет да посещало странное ощущение – он словно бы смотрел на себя с Лениного места и видел на своём лице такой же испуг. И тогда где-то в самой глубине разума – его? её? – начинали копошиться странные мысли: о тайне и вине, а ещё почему-то о настоящей любви как основе основ.
Но о чём бы ни думала Лена, играть ей это почти не мешало. Девушка успешно отбивалась и даже пару раз подкинула какие-то карты Свете, которые та, правда, с лёгкостью покрыла.
Юрец же после первого всплеска ярости, вспыхнувшей из-за предательства Светы, никак не мог заставить себя топить девушку по полной. Впрочем, Полина с Царём и без него отлично справлялись. Поняв это, Юрец почти перестал следить за игрой. Полина ходила под него, он отбивался. Ходил в свою очередь под Свету и после этого останавливался, просто ожидая, когда ему снова придётся чем-то крыть чужие карты.
Старательно отгораживаясь, он понял, что может почти не слышать даже хруст отрубаемых пальцев. Поэтому крик Светы, ознаменовавший собой её окончательный проигрыш, застал его врасплох.
Девушка визжала, глядя на карту, валявшуюся на полу. На правой руке у неё остались только мизинец и указательный, и как Света ни пыталась, поднять короля червей ей так и не удалось.
Из обрубков внезапно хлынула кровь. Девушка вскочила, взмахнула руками. На ребят пролился тёплый красный дождь, покрывший их лица рдяными каплями.
Из толпы вышли двое – кажется, те самые, что тогда остановили Свету, – и, схватив её за плечи, повели за собой. Расступившись перед жуткими конвоирами и их не менее страшной жертвой, мертвецы пропустили троицу, а затем снова сомкнули ряды.
Полина смотрела Свете вслед до тех пор, пока та не скрылась полностью за мертвецами.
– А теперь, товарищи, настало время для ещё одной истории, – Дзержинский методично тасовал колоду. – Конечно, Света виновата. Но знаете ли вы, что этого предательства могло бы и не случиться? Знаете ли вы, что вас всех вообще могло здесь не быть? Как и многих из них, – он показал на мертвецов.
Она так любила красивую жизнь. Все эти вечеринки, замысловатые коктейли, вспышки фотокамер, наряды, украшения, дорогие автомобили, красивых мужчин… всё то, о чём ей оставалось только мечтать. Там, на экране и на страницах журналов, всё было такое яркое, такое красочное… настоящее. Там.
Да даже в Москве и то жизнь была совсем другой, не такой, как здесь. Даром, что ли, Царь так изменился за годы учёбы в своём МГИМО? Когда уезжал туда, то был таким же, как они. Ну, может, посимпатичнее сверстников, но и только. А когда приехал на зимние каникулы после первой сессии, девушка сразу заметила разницу. Конечно, пока ещё небольшую, но она уже была, и с каждым годом отличия всё накапливались и накапливались.
Вот если бы и ей очутиться в Москве, начать там новую жизнь!.. Девушка верила: случись ей переехать в столицу, шанса своего она не упустит. Уж там-то пробьётся, покажет себя. И начнётся та самая – яркая, праздничная – жизнь. Вечеринки, наряды, украшения, дорогие автомобили, красивые мужчины…
На отца рассчитывать не приходилось. Куда ему, с его-то работой, дочку в Москву отправлять да содержать её там. Конечно, она бы вскоре нашла хорошее место, это понятно, но как на первое время без денег? Впрочем, даже если б со средствами был порядок, переезд в столицу всё равно остался бы несбыточной мечтой. Отец не скрывал своего мнения о Москве и тамошних нравах, и девушка знала: стоит ей только заикнуться о своём желании, он так на неё посмотрит, что на два дня аппетит пропадёт.
Что же, мысли о побеге не пугали её. Напротив, такой исход дела представлялся девушке до крайности романтичным, а потому непременно сулящим удачу уже в ближайшем будущем и большой успех после этого. Вот только опять же бежать без денег – и это она хорошо понимала – никуда не годилось. Романтика – это когда хорошее шампанское в ресторане, а в сумочке – ключи от уютной квартиры с мягкой постелью, застеленной шёлковым бельём. Ободранная комнатка в вонючей коммуналке пусть достанется кому-нибудь другому.
ebooksa