Богомол

Анин вытянул ноги, принимая полулежачее положение. В голове словно разбухал ком намокшей ваты. Анин прикрыл глаза.

В кухне послышался отчетливый шорох, и Анину показалось, что шкаф сдвинулся.

Теперь эти звуки слышали все.

5

Каждого из них словно подбросило пружиной, отпущенной на свободу. Не опоздала даже Ольга Сурта, задремавшая, казалось, крепко, хотя и вздрагивала во сне.

Никто из них не кричал. У Сурты было каменное лицо, у его жены — растерянное, заляпанное пятнами страха. Анжела Маверик, казалось, испытывала приступ боли, острый, проникающий глубоко-глубоко, словно тонкая спица.

Сурта направил в кухню ружье. Анин, несмотря на обжегший внутренности страх, шагнул к нему, как будто непременно должен был удовлетворить свое любопытство.

Шкаф действительно сдвинулся. Он сместился всего на пару сантиметров, но эффект был такой, словно рухнула стена.

Шорох прекратился, но шкаф подрагивал. Богомол находился в оконном проеме, невидимый из-за шкафа, и медленно пытался этот самый шкаф сдвинуть.

— Олег! — прорвало Ольгу Сурту. — Олег!

Сурта вжал приклад в плечо, руки его тряслись.

В вертикальной полоске незаслоненного окна мелькнула тень. Мелькнула быстро, Сурта при всем желании не смог среагировать. Анин уже ждал выстрела, пусть и с опозданием Сурта должен был спустить курок.

Сурта не выстрелил. Он отшатнулся, сжимая зубы, и стон, готовый вырваться, превратился в хрип.

Звук рассеченного воздуха прошел вдоль фасада, переместился во двор, иссякнув то ли возле веранды, то ли за тыльной стороной дома.

Ольга, отступившая в переднюю комнату, отшатнулась назад. Ее муж засуетился, не зная, что взять под прицел: боковое окно, заднее или же окно кухни.

Шелест возник за окном кухни. Шкаф вздрогнул под коротким, но чувствительным прикосновением насекомого.

Маверик вскрикнула.

Олег Сурта рывком повернулся к кухне, но тень твари уже промелькнула за окнами фасада. По-видимому, лишь это удержало парня от выстрела в никуда.

— Там! — прохрипел Анин, показывая вытянутой рукой в сторону улицы.

Шорох исчез. Они его не слышали.

Анжела Маверик заплакала. Она переводила взгляд с одного окна на другое, закрывала ладонями рот, но глухие рыдания только усиливались.