– Ясно, – заключил он и взял ответное слово: – Так. Никаких обручальных браслетов я никому не дарил. Мне и одной жены за глаза хватает. Могу даже клятву на крови дать, если не верите, – говоря это, он отчего-то смотрел исключительно на меня.
А я что? Я ничего. Сижу себе тихо, рассматриваю фикус в напольном черном горшке, за которым притаилась белка. Хвостатая, к слову, не просто тихарилась, а бесшумно и с упоением ощипывала листочки, норовя их уложить на манер гнезда. В ее лапах также значились перья из подушки, отчего сходство с птичьим домом становилось еще более разительным. Пока, кроме меня, ее никто не заметил: Хантер стоял спиной, а матушке в данный момент было не до фикуса.
– И да, я разберусь со случившимся. А сейчас, маменька, когда мы прояснили это недоразумение, можно мы поговорим с женой наедине?
Леди Голдери безмолвно удалилась, а Хантер с тоской посмотрел на пустую суповую тарелку.
– Принеси чего-нибудь нормального поесть, а? – с тоской попросил он. – А то я от этих отваров и бульончиков скоро корни пущу и начну вегетировать…
Что значит последнее слово, я не поняла, но приравняла его к «материться». По смыслу так подходило к сказанному более чем.
– Хорошо, – пришлось мне согласиться и уступить голодному и несчастному взгляду супружника.
– Только не сразу, подожди немного, а то с матушки станется простоять в коридоре с десяток минут…
«Не только мать знала сына как облупленного, но и наоборот», – усмехнулась я.
Пока же Хантер выжидал, он начал вслух рассуждать:
– То, что браслет прислали Корнелии от моего имени, – очевидно. Хотя перед отбытием в Анчар я ясно дал ей понять: между нами все кончено. Но она с этим не смирилась. Даже нового любовника не завела, пока меня не было, – иронично присовокупил он. – Следовательно, украшение приняла, особо не задумываясь. Как нечаянно свалившуюся победу, хотя настраивалась она на долгую осаду. Зная ее, к слову, я тоже приготовился обороняться.
– Слушай, а можно без этих подробностей твоей личной жизни? – брякнула я. Уж больно тема оказалась неприятной.
А вот Хантер от такой моей реакции отчего-то просветлел. Уголки его губ дрогнули в улыбке.
– А вот я их жажду, – вмешался материализовавшийся дух, который был полон сарказма и ехидства не хуже, чем новенький аккумулятор – дистиллята напополам с серной кислотой. – Наконец-то мы одни, а то и секретом не поделиться.
Сообразив, о какой такой тайне говорит Микаэль, я перебила его:
– Даже и не мечтай. Я обещала.
– Ну то ты, а не я…
– Вы это о чем? – уточнил Хантер.
– Вашество, – начала я без толики уважения. – Человек, в смысле сиятельный, и так стольким пожертвовал ради исполнения мечты… Имей совесть!
– Совесть, чтоб ты знала, в политике вещь крайне вредная, а порою и опасная. Ее удаляют наследникам в раннем возрасте, как иным – аппендицит.