– Туда ее поместили после того, как она совсем сошла с ума. К тому времени приближаться к ней стало по-настоящему опасно. Она представляет угрозу для других гостей.
Дерриман снова подал голос:
– Врачи здесь очень старались ей помочь, и в течение какого-то времени после ее прибытия ее навещали люди, облеченные властью.
– Так в каком же возрасте она полностью обезумела?
– В пятнадцать лет.
– В пятнадцать лет? – Эш был полон недоверия и ярости.
– Как я сказал, – ответил Дерриман, – врачи в Комреке пытались разобраться в ее симптоматике. Но в конце концов им пришлось успокаивать ее лекарствами. Они также пробовали экспериментальное лечение.
У Эша словно бы застыла кровь. Он чувствовал онемение.
– Какое лечение?
– Главным образом, сенсорной деривацией. Теперь она представляется довольно варварским методом, подобно электрошоковой терапии, но в то время считалась перспективным направлением. Ее оставили одну в совершенно темной комнате, поместив в неглубокую ванну с соленой водой. Но потом она впала в глубокую кому, из которой ее не могли вывести.
– Ее, конечно, не оставили в темной комнате?
– Эксперимент продолжался три месяца, я полагаю. По окончании ее поместили в одну из небольших палат больницы. Ее по-прежнему не могли пробудить, хотя мозг у нее функционировал, а значит, происходила какая-то умственная деятельность. Она видела сны, Дэвид. Она все время видела сны. Врачи наблюдали у нее постоянное движение зрачков под закрытыми веками. Кома длилась три года. Очнувшись, она по-прежнему оставалась совершенно безумной, и вскоре не осталось никакой альтернативы, кроме как поместить ее в зону сдерживания, где она и остается до сих пор, опасная и для себя, и для тех, кто пытается ей помочь. – Дерриман вопросительно глянул на Хельстрема. – А я могу рассказать о?..
Здоровяк сердито смотрел из-за стола. Наконец он сказал:
– Полагаю, это больше не повредит, и, да, предоставит Эшу полную картину в отношении безумия этой женщины, а также нашего… ну, нашего отвращения к ней. Расскажите ему.
Эш повернулся к Дерриману, чей вид выражал сразу и грусть, и неловкость. Следователь, заинтригованный, ждал, когда тот начнет.
После нескольких мгновений задумчивости слегка сутулый мужчина начал говорить.
– Когда ей было около двадцати, у нее родился ребенок. Никто не знает, от кого; может, от другого пациента или от охранника-извращенца.
Дерриман, явно чувствительная душа, несмотря на его статус в этом странном и сомнительном учреждении, содрогнулся. Ожидая продолжения, Эш заметил, что Хельстрем уставился в стол, а брезгливое выражение еще сильнее стянуло черты его лица. Дерриман тяжело вздохнул.
– Под бесформенным халатом, который она носила, никто даже не заметил ее беременности. Кажется, родила она совершенно одна, в темнице. – Дерриман признал наконец, что нижний этаж подвала был темницей, а не эвфемистической «областью сдерживания».
Следователь не смотрел, но ему представилось, что Хельстрем скорчился у себя за столом.
ebooksa