Затерянные земли

22
18
20
22
24
26
28
30

Отодвинув ещё одну дверцу, дракониха повела драконят вверх по винтовой лестнице на чердак, пропахший древесными опилками и горелым шёлком. Над головой изгибалась крыша купола, а за боковой дверью виднелся узкий балкон.

– Для чего всё это? – Сверчок окинула взглядом пыльные ящики и подобрала с пола какой-то забытый инструмент, похожий на изогнутый драконий язык.

– Кажется, хранители переплетали здесь книги.

– Так я и думала! – кивнула она, проводя когтем по заросшему пылью столу.

– Давно, очень давно. – Дракониха подошла к балконной двери и наклонилась к стеклу. – О Ясновидица! Вы только гляньте!

Росянка подскочила к ней и злобно фыркнула.

– Гр-р-р! Ну, я им покажу!

– Что, правда весь улей собрался? – нахмурилась Сверчок. – И что ты им покажешь?

– У тебя есть ещё что-то подходящее? – с надеждой спросил Синь.

Листокрылая задумчиво побарабанила когтем по полу.

– Может быть… только нужен огонь.

– У меня есть! – Сверчок выхватила из сумки глиняный флакон, откупорила и наклонила, показывая горящую огнешёлковую нить. – Годится?

– Ещё бы! – Глаза Росянки злорадно сверкнули.

– Осторожнее! – забеспокоилась хранительница. – Не подожгите храм. Забирайте Книгу, но хоть его оставьте!

Подумав, листокрылая неохотно кивнула.

– Ладно… Отойдите все!

Она достала из мешочка веточку с глянцевыми красно-бурыми листьями и осторожно окунула кончик каждого во флакон. Листья тут же начали тлеть, испуская красноватый дым. Отдав флакон, Росянка отворила балконную дверь и ступила наружу, держа ветку в вытянутой лапе.

Теперь и Синю стало видно, что творится внизу. Площадь перед храмом была заполнена драконами, оранжевая, красно-жёлтая и чёрная чешуя волновалась, словно море, заполненное ядовитыми змеями. Все головы разом задрались кверху, мутно-белые глаза уставились на балкон.

Что значит какая-то веточка против зубов и когтей огромной толпы? Дракончик в страхе поёжился, и Сверчок ободряюще погладила его крылом.

«Это я должен утешать её, – с горечью подумал он, – тот, кто испортил ей жизнь!» А она не обижается, прощает и, может быть, пока ещё хорошо относится к нему.