И сразу пришлось замолчать, потому что многоголосое эхо подхватило мои слова и понесло вверх, в безграничные недра потолка.
– Элизабет, – шептали голоса, – леди… Чарльстон…
Я снова повела плечами, чувствуя, что замерзаю.
Тогда же услышала хлопок. Мужчина закрыл книгу и поднялся. Быстро и смазанно, будто я пропустила несколько секунд времени, он подошел ко мне. Дальше – хуже: стоило моргнуть, как тот оказался сбоку и остановился, повелительно взмахивая рукой.
Все стихло: и музыка, и эхо.
Я посмотрела на подошедшего и растерялась. Он стоял напротив: высокий, худощавый, с идеально прямой спиной. Черные кудри обрамляли его лицо, в темных глазах читалось любопытство, а на губах играла полуулыбка.
– Вы… – начала я.
– Анри Велье. – Он взял меня за руку, легко коснулся губами костяшек пальцев. – К вашим услугам.
– Я пришла не одна, – вспомнила, заметив фенировское кольцо. – Он… мой спутник тоже хотел с вами познакомиться. Быть рядом во время нашего общения.
Анри покачал головой. Чуть прикусив нижнюю губу, он осмотрел меня снизу вверх, медленно, словно раздевая.
– Господин…
– Тсс. – Велье приставил к своим губам указательный палец. – Молчание – золото, мисс Чарльстон.
– Золото… золото… золото, – снова заговорило разными голосами странное эхо.
Музыка вернулась. И в этот раз зазвучал вальс! Иногда мы с родителями устраивали танцевальные вечера, и папа обязательно танцевал со мной. Обязательно вальс.
– Позволите? – Анри снова протянул мне свою руку, и я согласилась.
Я вспоминала этот танец, двигаясь все более плавно и легко, не шагала – скользила, не дышала – забывала. Мы кружились с Анри, глядя в глаза друг другу, и я улыбалась, понимая внезапно, что зря столько лет отказывала себе в этом удовольствии. И почему раньше мне казалось, что я предам память отца, если позволю другому мужчине вести меня в вальсе? Какая несусветная глупость! Разве стала я меньше любить его? Нет… Даже спустя годы. Даже после смерти. Я помню его. И ее… Маму.
Музыка прекратилась, и мы с господином Велье остановились. Я улыбалась ему.
– Спасибо, – шептала, не зная, что еще сказать.
– Память – наша ценность, – сказал он в ответ. – Отказавшись от нее, можно много потерять. Вы прекрасно танцуете, не отказывайте себе в этом.
– Больше не стану, – пообещала тут же.