– Варя, – Ворон обернулся, сделал шаг к крыльцу, но остановился, посмотрел снизу вверх, – ничего не бойся. У тебя все будет хорошо.
Может быть, все и было бы хорошо, если бы он остался. Но он уезжает, потому что она посмела посягнуть на самое святое для любого мужчины – его честолюбие.
– Да, Влад, я надеюсь.
Он ничего не сказал, сел в джип и уехал. Навсегда из этого дома, навсегда от нее.
Вода в Чертовом озере была маслянисто черной, как нефть. Варя зачерпнула пригоршню, плеснула себе в лицо, смывая непрошеные слезы…
Эйнштейн приехал в шестом часу, озабоченно посмотрел на вышедшую навстречу Варю, спросил:
– Ну, ты как?
– Нормально. На всякий случай уже собрала вещи.
– Ворон?
– Уехал пару часов назад.
– Значит, все таки уехал. – Эйнштейн задумчиво посмотрел на петляющую среди сосен дорогу.
– Ты говорил про какой то план, – напомнила Варя.
– Да, план, – он рассеянно кивнул. – Давай войдем в дом, я тебе кое что покажу.
Они сидели за кухонным столом – последнее время кухня казалась Варе самым безопасным местом в доме, – перед ней лежала истрепанная, совершенно ветхая не то книга, не то тетрадь, пожелтевшие от времени страницы которой были исписаны мелким, торопливым почерком.
– Что это? – Варя перевела взгляд с тетрадки на Эйнштейна.
– Это дневник приказчика Артемия Поклонского, и в нем есть ответы на все наши вопросы.
– Поклонского?..
– Да, предка Владимира Леонидовича Поклонского и потомка Пантелея Поклонского.
– Кто такой Пантелей Поклонский?
– Помнишь, я рассказывал о художнике, состоявшем на службе у Себастьяна Гуано? – Эйнштейн в нетерпении подался вперед.