– Неплохо, неплохо, только так ведь стрелять каждый хороший штуцерник умеет, а ты же, как я понял, хочешь у нас самым лучшим быть?
– Так точно, ваше благородие, – твёрдо глядя в глаза офицеру, ответил Лёшка. – Лучшим…
– Ну тогда тебе нужно освоить стрельбу и по движущейся мишени, – и Куницын кивнул на сидящих в теньке егерей. – Ну что, охотнички, поможем сержанту?
– Как это, по движущейся? – с удивлением протянул Лёшка, представив на месте этого природного стрельбища тактический полигон войск специального назначения или тот же охотничий тир с мишенью «бегущий кабан» ну или «олень».
Всё оказалось гораздо проще и прозаичнее. На этом поле уже давно была выкопана глубокая и длинная траншея, длиною шагов двадцать, и теперь Лёшка ловил в прицел скользящую над ней мишень, а самый молодой из егерей нёсся по ней, держа над собою палку с тряпичным шаром.
Результаты у Лёшки тут же ухудшились.
– А как ты хотел? – усмехнулся подпоручик. – Думаешь, враг тебя ждать будет, пока ты в нём дыру сделаешь? Он ведь тоже не дурак и бегать умеет. Ты учитывай, как твоя цель движется, упреждай её, угадывай всё наперёд.
Прямо как на огневой подготовке в родном Рязанском десантном учил его сейчас новый командир.
Егеря в траншее менялись через каждые четыре-пять выстрелов, так что мишень неслась и прыгала всегда резво.
– Завтра пистоли с собой захвати и ножички, про которые там Кузьме давеча рассказывал. Посмотрим, что нам интересного покажешь.
«Блин, и так ведь загружен под завязку, – подумал Лёшка, – ещё пистоли с собой волочь, а это с метательными ножами лишних три килограмма или, как здесь говорят, семь с половиной фунтов весу». Но делать было нечего, нужно было самому меньше болтать перед егерями и хвастаться.
Лёшка привёз с собой из поместья два кованых метательных ножа с прекрасным балансам, помещаемых в аккуратные ножны на ремень. И под восторженный шёпот солдат демонстрировал теперь свои навыки метания на большом карагаче.
– Разрешите, господин сержант? – попросил его молодой солдатик Кузька и, покрутив в руке, один за другим метнул их с десяти метров в то же дерево. Результат у него был нулевой.
– Ты янычару шишку на лбу набил, Кузька! – смеялись егеря. – А другому вон вообще фонарь под глаз подвесил, будут теперь видеть, когда ночью под куст пойдут, – и по лесной опушке разнёсся хохот полсотни мужских глоток.
– А у нас в деревне каждый мог топор за двадцать шагов в берёзу засадить, – спокойно так высказался один из самых пожилых егерей, Карпыч. И все разом как-то стихли. – А батюшка, царствие небесное рабу Божьему Карпу, всегда с собой кованый нож за сапогом носил. Рассказывал, что если б не он, так придушили бы его в тайге каторжане, они, беглые, как раз мимо его охотничьей заимки пробирались. Так что нож – это добрая вещь, завсегда может сгодиться, ежели, к примеру, твоя фузея вдруг разряжена.
– Да прекрати ты, Карпыч! – оборвал дядьку Куницын. – Нечего молодым мозги дурью забивать, пусть вон они лучше точной стрельбой врага бьют на расстоянии, на то вы и егеря, чтобы не подпустить его до себя. Вот из пистолей давайте лучше позанимаемся, пойдемте к мишеням! – и все направились вслед за командиром.
– Эх, молодо-зелено, – с кряхтеньем встал на ноги Карпыч. – Всегда может случиться так, что расстояния того и не будет вовсе и времени на зарядку ружья тоже нет. Добрый тот навык у вас, господин старший сержант, годный он для нашей егерской службы. Не забрасывайте вы его, – и он пошёл вслед за всеми.
Глава 12. Кагул
20 июля сразу же после ужина по всему огромному русскому полевому лагерю вдруг пошла суета и шевеление.
– Ротного командира в штаб полка – немедленно! – выкрикнул пробегающий вестовой и понёсся сломя голову дальше.