– Здравия желаю, ваше благородие, – козырнул, подходя к офицеру, Лёшка. – Отдельная команда егерей из Апшеронского пехотного, старший команды сержант Егоров. А мы ведь с вами уже знакомы, не узнаёте меня?
Ротмистр спрыгнул с лошади и внимательно всмотрелся в молодое лицо унтера, одетого в какой-то белый балахон.
– Да, голос-то вроде знакомый, – протянул он. – Но как признать тебя в эдаком маскарадном наряде?
– А вспомните, вашбродь, небольшой обоз из Бендер, что отбился от татарвы осенью, у нас там ещё один единорог был с собой при двух канонирах. А вы попозже уже появились, когда вся татарва ушла, а мы в сторону Фокшан ехали. У вас же, вашбродь, вроде бы Гущинский фамилия?
– Точно! – вспомнил ротмистр. – Мы ещё с ребятами удивлялись, как это вы такой малой командой да от стольких крымчаков отбиться смогли. Самого тебя вроде бы Алексеем звали?
– Так точно! – улыбнулся Лёшка. – Егоров Алексей, егерская команда Апшеронского пехотного полка.
– Ну тогда добрые солдаты, – кивнул одобрительно Гущинский, – хорошо вы в тот раз повоевали. Седайте уже на коней, ребятки, вон на тех, что мы для вас оседлали, – и ротмистр кивнул на подогнанных заводных лошадей. – Чай, уж могут твои на лошадях-то верхом усидеть, из деревенских, небось, ведь они все?
Половину пути до крепости егеря проехали верхом за день. Уже в самых сумерках за озером Будени заехали они в лес, и стрелки спешились, разминая свои сбитые во время конного перехода ноги.
– Не-е, я уж лучше ножками в следующий раз буду топать! Отвык уже вот так вот на лошадях-то скакать, – ворчал Ванька Кудряш, жалуясь Тимофею. – В детстве-то приходилось, конечно, верхами ездить, и в ночное гоняли лошадей с пацанвой, да и так бывалочи озоровали порой, не без этого, конечно, пока вон батя не видел. Но это когда же всё было-то, а сейчас-то вон с непривычки всё седалище себе, пока ехал, посбивал.
– А ты бы себе хоть холстины в штаны натолкал, что ли, да поболее, поболее, глядишь, и мягче было б тогда? – подшучивал над другом Цыган.
– Ладно, вы теперь поосторожнее тут, – объяснял Лёшке Гущинский. – За этим озером у осман уже разъезды рыскать начинают. Мы вон пару раз в этих местах на них нарывались, так ведь прицепятся, словно репьи, что потом и не отвяжешься от них.
– Ясно, – кивнул Лёшка. – Спасибо, вашбродь, не раньше чем через четыре дня за нами подходите теперь. Если что, встречаемся на этой же полянке, – и тихонько крикнул своим стрелкам – Хватит шуметь уже, чай у врага под боком теперь стоите, глядите по сторонам-то, балаболы! А ну-ка, построились все в три шеренги!
Прохаживаясь пред строем, Лёшка оглядывал всё свою команду.
– Все разбиваетесь по тройкам. У нас шесть штуцеров – это если без моего. Значит, впереди тройки стоит один штуцерник, он будет главный, а за ним встают два его фузейщика. Четверо в остатке в команде за Макарычем, с ним проводники и господин прапорщик, они будут у нас на подхвате. Вот так, как сейчас стоите, так будете и дальше теперь друг за другом держаться весь вот этот выход. А теперь попрыгали все на месте, послушали, что у кого гремит, потом всё подтянули и подвязали! – и Лёшка дал время всем поправиться. – Ну, все готовы?! Первая тройка Фёдора, заднее охранение за Карпычем, боковыми идут тройки Живко с Потапом. Всем слушать лес и не болтать. Вперёд! – и команда егерей скользнула под полог зимнего леса.
– Серьёзные ребята, – кивнул Гущинский своему корнету. – Всё, по коням, уходим назад! – и через десять минут гусарская сотня выскользнула из леса в сторону Бухареста.
Первый дозор турок передовая тройка заметила уже утром следующего дня. По лесной дороге ехало три десятка татарских всадников в лохматых малахаях и меховых архалуках. Заслышали охотники их загодя. Всхрапнула под всадником лошадь, ударили, раскалывая застывшей лужи, конские копыта, и егеря, залегши под заснеженными кустами, проводили крымчаков долгими взглядами.
– Вперёд! – кивнул Алексей, и отряд разведчиков направился вдоль дороги дальше.
Через час лес закончился, и перед командой открылось большое открытое пространство степи с видимыми кое-где перелесками. Так и хотелось перебежать до первого, видимого от опушки и лежащего шагах эдак в пятистах от них. Но Лёшка удержал себя от соблазна и, как оказалось, правильно сделал, ибо минут через десять мимо этой самой опушки проскакала целая сотня вражеских всадников, и свежие следы ног, выходящие из леса, их бы здесь точно заинтересовали.
– Ждём ночи! – кивнул своим Алексей, и егеря отползли вглубь леса.
В небольшом овражке они разожгли небольшие костры и, вскипятив на них в плоских котелках воду, бросили в каждый из них красную чечевицу, сухарей, кусочки сала и вяленого мяса. Потом заправили всё это топлёным маслом и хорошо подсолили. Что это получилось за блюдо, было непонятно, но оно было вкусным и, главное, очень питательным. Все котелки троек опустели за десять минут, потом в них же вскипятили воду и заварили травяной чай.