– Да, это они и есть, – кивнул Алексей. – Не те неповоротливые османские, которым бы только на крепостях неподвижно стоять, а новой французской системы, которые позволяют их расчетам катить эти орудия среди боевых порядков и вести частый огонь. Сам, небось, помнишь, как мы такие в первую кампанию в засаде выбивали. А их ведь еще и улучшили с тех пор. Думается мне, что неспроста их сейчас топчу выставляют в версте от наших позиций. Совсем скоро нужно будет ждать общего штурма, и эти орудия поддержат наступающих своим огнем. Не мне тебе рассказывать, что здесь будет, если двенадцать отменных пушек накроют нас роем картечи. Голову мы не сможем поднять, а вот колонны янычаров в это самое время на приступ пойдут. Все понятно?
– Так точно, ваше высокоблагородие, понятно, – вздохнул Василий. – Штуцеров дальнего боя вот только у нас маловато. Пять длинноствольных италийских из Ломардии. Три для испытаний нам Юрий Горюшкин из тульского казенного завода оставил, да два особенных Курт через вас передал. Ну и та еще огромная, старинная, османская пищаль, которую полдня заряжать нужно, тоже вроде как есть. Хотя толку от нее, конечно, мало. А это десять дальних выстрелов на самом пределе дальности. Почти что на тысячи шагов. И с о-очень медленной перезарядкой.
Афанасьев, вглядываясь вдаль, уже что-то прикидывал в уме и напряженно обдумывал. Алексей ему в этом не мешал.
– Пока вести огонь рано, Ляксей Петрович, – наконец проговорил он. – Тут на прикидку с полторы тысячи шагов до пушек будет. Совершенно бесполезное дело в них бить. А вот коли они на рубеж в тысячу выйдут, уже можно начинать и постреливать, да и то вряд ли попадем. Более-менее уверенно только лишь с восьми сотен шагов такое возможно.
– Годится, – кивнул Егоров. – С этой дистанции они только и могут по нам ядрами бить. Для нас это, конечно, болезненно, но не страшно. Страшно, если турки свои пушки на шесть, пять сотен шагов к нам подтянут. Тут они уже дальней картечью сыпанут, и чем ближе, тем их стрельба будет опаснее.
– Понял я, Алексей Петрович, – покачал головой сержант. – Мы постараемся сделать так, чтобы если они даже и подкатили к нам свои пушки, то шибко бы на них нервничали. Собьем мы топчу прицел!
– Ну вот и ладно, – кивнул подполковник. – Собирай своих лучших стрелков, Василий, ставь им сам задачу, и выбирайте лучшую позицию. Эту трубу ты оставляй у себя, будешь по ней вести наблюдение и управлять огнем своих штуцерников.
– Спасибо, ваше высокоблагородие, – поблагодарил подполковника сержант. – Сгодится такая вещь, а вот стрелков я, с вашего позволения, как раз здесь, на крыше форта, расставлю. Тут ведь самое высокое место во всей округе и отседова нам же и сподручнее будет бить по дальней цели. Да для них оно уже привычное, отсюда же многие работали.
– Действуйте. Занимайте позиции там, где вам нравится, – согласился Егоров. – Сергей Владимирович вам препятствовать в этом не будет, – кивнул он на главного квартирмейстера.
Вдали на безопасном расстоянии выстраивались штурмовые колонны турок. Там шло шевеление, скакали во все стороны вестовые, реяли знамена и бунчуки. Противник, как видно, решил продавить оборону русских по центру, потому как, в отличие от этого главного направления, на флангах сейчас выстраивались лишь небольшие отряды. Османские канониры, не дожидаясь движения своих колонн, начали выкатывать свои пушки вперед. По паре десятков топчу впряглись в постромки и теперь толкали вперед пушки за их колеса и лафеты. По несколько человек катили какие-то тележки с ящиками и несли за спиной большие ранцы.
– С зарядами идут! – кивнул вдаль Гордей, пристраивая свою длинноствольную винтовку на мешок с песком. – Хорошо подготовили их хранцузы, все при себе, аккуратненькое. Ну-ну, давайте.
– Внимание стрелкам! – крикнул Афанасьев. – Расстояние до цели – восемь сотен шагов. Ветерок слабый, дует от моря с левой руки. Стреляем по одному, чтобы я мог поправить. Ваня, Ковалев, бей первым по средней пушке из своей дурынды!
Здоровяк кивнул и прижал к плечу приклад огромного крепостного винтовального ружья. «Бам!» – громыхнул выстрел. Стрелка аж отшатнуло назад, и он непроизвольно поморщился. Плечо у капрала болело от такой сильной отдачи.
– Не видно ничего! – мотнул головой Афанасьев. – Метиться лучше нужно, увалень! Только заряд впустую потратил! Вот теперь заряжаться замучишься. Пять итальянских штуцеров, к стрельбе товсь! Первым бьет Велько, за ним Лаптев Ваня и уже потом дальше все остальные, слева направо. Велько, к стрельбе готов? Огонь!
«Бам!» – хлопнул длинноствольный штуцер, а Василий напряженно вгляделся через подзорную трубу вдаль.
– Впустую! Ну что же вы так мажете-то, братцы?!
– Далеко очень, – проворчал серб, втискивая обернутую кожаным пластырем пулю в ствол. – Попробуй-ка сам суметь со стольки-то шагов, да еще и с первого раза попасть! – тяжко вздохнув, он начал вколачивать и дальше пулю своим деревянным молоточком.
– Лаптев, целься точнее! – скомандовал сержант. – Повторяю: все бьют в серединную пушку. Готов? Огонь!
«Бам!» – хлестнул новый выстрел, и Афанасьев аж притопнул ногой!
– Есть! Есть попадание! Молодец, Ванька! Прямо в бокового канонира угодил, в того, что справа за лямку тянул.