– Разговорчики в строю! – обернулся на шум в шеренгах прапорщик. – Данила Гаврилович, что там у тебя, кто-то чем-то недоволен?
– Никак нет, ваше благородие! – помотал головой Кряжин. – Да это я сам просто в сердцах маненько высказался за эдакое вот нерадение. Все мы поправим, господин прапорщик, не извольте даже сумневаться.
– Ну-ну, – покачал головой Колокольцев и продолжил обход.
– Подготовку к длительному переходу мы закончили, господин полковник, – докладывал главный квартирмейстер. – У Александра Павловича все повозки на ходу. Военное имущество, провиант и фураж для коней – все проверено и приготовлено к погрузке. Как только вы отдадите команду, нам нужно лишь два часа времени для перекладки его в подводы. Роты, как вы и приказали, находятся сейчас на трехдневном отдыхе. Кроме обычной караульной службы и повседневных дел их ничем сейчас более не озадачивают.
– Хорошо, Сергей Владимирович, спасибо, присаживайтесь, – кивнул полковому квартирмейстеру Егоров. – Путь у нас, господа офицеры, будет долгий. Сами ведь понимаете, более шести сотен верст нам придется от Буга и до Молдавского княжества отмахать. Несколько переправ через приличные реки по этой дороге предстоят нашему полку. Так что все по возможности надобно нам в этом пути предусмотреть. Дабы высокий темп марша не терять, ротам необходимо идти налегке. На себе у егерей должно быть только лишь их личное оружие и боевой припас в поясном патронташе. Как только мы через Днестр переправимся, вот тогда уже дальше и по-боевому пойдем, во всеоружии и оградившись дозорами. Подспорьем в таком долгом пути для нас могут быть лишь повозки на хорошей конной тяге. Причем не столько, сколько их положено по штатам полка, а гораздо больше, сколько действительно необходимо для перевозки полкового имущества. Тогда у нас и скорость движения серьезно вырастет, да и егеря не потеряют свою боевую готовность после такой вот долгой дороги. Вы закупили дополнительных коней, Александр Павлович? Повозок вам теперь точно хватает? Сами ведь жаловались пару недель назад на их большую недостачу. Теперь-то, я надеюсь, нет никакой нужды?
– Сейчас у нас всего хватает, – подтвердил Рогозин. – Прямо здесь у местных мы приобрели пять десятков голов коней и несколько крепких повозок. Теперь ежели вдруг какие неполадки в пути и произойдут, так у нас и замена уже будет. Я вот еще чего хотел вас спросить, Алексей Петрович. У меня три повозки совершенно пустые остаются, можно, конечно, их и так, совсем порожными собой гнать, но зачем, если какое добро можно прихватить. Мы с подполковником Милорадовичем тут оставленный гренадерами склад нашли, а в нем пять сотен ножей на ратовицах в штабелях лежат, из тех, что по повелению главнокомандующего перед штурмом Очакова в войска поступили. Все наши офицеры как один говорят, что весьма удобное это оружие для ближнего боя. И хорошо показало себя при осаде и штурме крепости. Хоть колющие удары им наносить, а хоть бы даже и рубящие. Против конницы, как они сказывают, оно особливо удобное. С нашими-то короткоствольными штуцерами и егерскими фузеями с примкнутым к ним штыком на дулах не больно-то ведь и удобно орудовать супротив всадников. А тут можно из ружья в них палить, ратовищем отмахиваться и подальше от себя держать.
– Все верно, удобное оружие, хоть и простое, – подтвердил слова интенданта Живан. – Один у него только есть недостаток – переносить на дальние расстояния эти копья уж больно неудобно. Ладно, если ты в осаде на одном месте долго стоишь, а коли так вот, как мы, с долгими маршами да беготней? Видать, как раз из-за этого гренадеры-то их здесь и бросили, не решились с собою за сотни верст тащить. Если решить вопросы с их доставкой, то они могут нам потом весьма пригодиться. Правда, опять же, и за Днестром встанет вопрос об их переноске на маршах. Егеря ведь любят свои ружья всегда в руках держать, да мы и сами их изначально к этому приучаем. А тут кроме ружей у них еще и пика в руках будет. Боюсь, что не задержатся они у нас долго, не зря же вся пехота их давно уже побросала.
– Ну ладно, нужно будет оружейникам поручить, чтобы они хорошо подумали, что же тут можно будет с этим поделать, – решил Егоров. – А пока сколько вы думаете ратовищ с собою забрать?
– Ну вот, в три свободные повозки как раз мы их и уложим, – предложил Рогозин. – Не все, конечно, сколько их в сарае лежат, а только сколько в них влезет. Две сотни у нас и своих копий есть, и где-то сотни три из этих вот брошенных возьмем. Так что каждый третий егерь у нас при таком вот копьеце будет.
Маршевая колонна полка уходила от Николаевской. Практически все население станицы – от мелкой детворы и до седых стариков – провожали егерей, простоявших тут полтора десятка лет. Слышались крики зевак, всхлипывали, утирая глаза платочками, бабы, крестили православное воинство степенные казаки. А на правом, возвышенном берегу Буга стоял подле потемневших под дождями деревянных крестов Леонтьев Михаил.
– Прощайте, мои ридные, дай Боже, скинчиться ця вийна, прийду я до вас сюды и еще поклонюся! Диду, твой внук Михась, а ноне капрал Леонтьев крепость Очаков брал, а теперяча пойдет и дальше османа добивать. Спи спокойно, старый солдат, выбили мы басурман из наших степей. Пойдем теперь их за Днестр гнать!
– Мишка! Мишка! – донесся отдаленный крик со стороны реки. – Там наши с того берега машут, видать, полк уже в поход двинул, беги скорее в лодку, ежели опоздаем, то от ротного всем попадет!
– Прощайте! – Леонтьев еще раз размашисто перекрестился, поклонился могилам родных и, резко развернувшись, побежал на крик. – Ну чего ты там так горланишь, Ванька?! Бегу же я, слышишь, бегу! – и на ходу поправил ремень перекинутого через плечо новенького штуцера.
Понтонный мост, возведенный военными инженерами ниже Николаевской, был смыт еще осенью, поэтому приходилось делать приличный крюк к северу. Переправились через Буг возле села Федоровки, где река была гораздо уже. Паром был стареньким, и перемахнули реку только лишь за двое суток, ну а дальше был длинный путь до Днестра. Под Дубоссарами, где стояли несколько полков русской армии, к Алексею подошел высокий, долговязый пехотинец.
– Ваше высокоблагородие, рядовой Тамбовского пехотного полка Чижов Карп. Разрешите к вам обратиться?! – басовито крикнул он, представляясь, и принял уставную стойку.
– Обращайтесь, – кивнул Алексей, всматриваясь в кажущееся ему отдаленно знакомым лицо.
– Прошу о зачислении меня в ваш егерский полк! Меня и еще троих рядовых Тамбовского пехотного полка! Нас четверых, ваше высокоблагородие! – частил он скороговоркой.
«Взгляд осмысленный, прямой и уверенный, но без эдакой “наглинки”. Мундир далеко не нов, но зато хорошо выстиран и аккуратно заштопан, – отметил про себя Алексей, оглядывая с головы до ног просителя. – Оружие. На поясном ремне старенький, много чего повидавший пехотный тесак в ободранных и побитых деревянных ножнах. На плечевом ремне длинноствольная пехотная фузея. Выглядывающий из-за спины ствол масляно поблескивает. Видать, только вот недавно вычищен и хорошо смазан».
– А что же тех, за кого ты сейчас просишь, рядом не видно, а, Чижов? – задал вопрос пехотинцу Егоров.
– Да боятся они, ваше высокоблагородие, – ответил тот, пожав плечами. – Вот так вот напрямую, да еще и к цельному полковнику обращаться! А я-то вроде как с вами разговаривал уже единожды, вот и сейчас решился, правда, и самому мне за тот давний наш разговор сейчас сильно неудобственно.