Алексей снова вгляделся в лицо солдата. «Тамбовский пехотный, Чижов, Чижов Карп, “неудобственный разговор”. Штурм Очакова! – мелькнуло в голове. – Полуразрушенный греческий квартал, заваленные трупами улицы крепости и толпы солдат, которым взятый город отдан главнокомандующим на три дня».
– Ага-а, так это ты, Чижов, тогда зимой вместе со всеми прочь не рванул, когда фитиля догорали? – усмехнулся Лешка. – Напомни, чего не побежал? Неужто совсем даже не испугался?
– Испужался, – признался рядовой. – Аж поджилки от страха затряслись. Так бы и рванул вслед за всеми, жить-то ой как сильно хочется! Да уж больно вы там спокойно стояли. Ну ведь не станете же на потеху и себя же подрывать? Да и люди ваши, они ведь тоже, как и вы, не забоялись. У некоторых, вон, и ухмылки даже тогда на лицах были. Вот я и остался.
– Ты погляди, какой сметливый! – ухмыльнулся Алексей. – И когда только оглядеться успел? Ну, кровью невинной не замарался в те дни?
– Да нет, ваше высокоблагородие, не мое это, – замотал тот головой. – Да и не все же такие, как вот поперва, со стороны, кажется. Токмо горячка боя спала, ведь многие же и сами пошли в лагерь. Это уж самые дурные, те да, те злобствовали. Ну а как в войсках да без таких? А слова те ваши я запомнил, правильно вы тогда все сказали. Вот этих самых, за кого я сегодня перед вами прошу, и увел с собою за стены в лагерь.
– Ну-ну, – хмыкнул Егоров, – предводитель ты у нас, значит. А вас с полка-то ко мне отпустят? Как-никак бывалые все солдаты, а в ротах ведь сейчас более половины из новобранцев. Я-то, Чижов, походатайствую за вас, но и ты уж давай, у себя там к господам офицерам, как положено, по всей форме обратись.
– Ваше высокоблагородие, да я так-то уже, это самое, я еще перед тем, как к вам подойти… – пробормотал рядовой и виновато потупил глаза. – Вы уж извиняйте, что я это все загодя затеял. Но видно же сразу, что вы правильный господин офицер.
– Чижов, Чижов, ах ты и хитрец! – рассмеялся Алексей. – Все заранее организовал и продумал. Ладно, кто там остальные у тебя, как их фамилии? Кто ротный командир?
– Вот тут, ваше высокоблагородие, все и прописано, – достал тот из рукава мундира аккуратно свернутый лист бумаги. – Наш ротный грамотей это нам написал, – пояснил Чижов. – Здесь вот все фамилии и имена просящихся к вам указаны. Стало быть, второй батальон, третья рота, солдаты капитана-поручика Корягина Владимира Семеновича.
Алексей разглядывал косые строчки, нацарапанные на листе.
– Повезло тебе, Чижов, у меня как раз в батальоне шесть свободных мест осталось. И эти бы, конечно, закрыли, да хороших мастеровых оружейников мы из чужих солдат себе приглядывали. Ладно, ничего, найдем еще. А ты чтобы со своей командой служил в егерях честно, считай, что за всех тамбовцев передо мной сейчас тут поручаешься. Все ясно?!
– Так точно, ваше высокоблагородие! – громко выкрикнул рядовой. – Мы вас не подведем, даже не сомневайтесь!
– Ну-ну, – усмехнулся Алексей. – Беги давай к себе в роту. Я немного погодя тоже к твоему полковому командиру подойду.
Для переправы войск и снабжения их под Дубоссарами, бывшей турецкой крепостью Томбасар, был сооружен понтонный мост. Вот по нему-то и перешел отдельный полк егерей на правый берег. До Бырлада, где стояла дивизия Суворова, двигаться предстояло по разоренной войной земле многострадального Молдавского княжества.
– Теперь идем по-боевому, держаться всем настороже! – распорядился Егоров. – Возможны летучие отряды турецкой кавалерии. Тимофей Захарович, твоя разведывательная, пластунская рота идет дальним передовым дозором. Первые роты батальонов, как особенно подготовленные для такого дела, берут на себя боковое охранение, авангард и арьергард нашей колонны. Кроме увеличенного боевого припаса для всех солдат, каждому третьему раздать улучшенные «егерские копья» или совни. После доработки наших оружейников их теперь смело хоть так, хоть эдак можно называть. Господин прапорщик, покажите всем собранным командирам, что вы там из них переделали? – попросил он Курта.
– Слушаюсь, господин полковник! – козырнул тот и махнул рукой. – Быстрее, быстрее сюда!
Перед господами офицерами предстали фурьер и рядовой из полковой команды отборных стрелков. За их плечами виднелись короткие стволы штуцеров, и на целый аршин выступало древко со слегка изогнутым, длинным, ножевидным наконечником.
– Фурьер Вучевич, рядовой Фролов, попрыгать, сделать наклоны, – скомандовал прапорщик. – А теперь легкий бег вон к той повозка и потом очень быстрый обратно!
Парочка прорысила за пять десятков шагов от стоящих отдельной группой офицеров и потом рванула с ускорением обратно. Руки у егерей при этом были совершенно свободны, ни копьецо, ни штуцер им передвигаться явно не мешали.
– Совни к бою! – приказал Шмидт, и отборные стрелки, быстро сдернув древковидное оружие со спины, замерли в готовности, зажав его в руках.