Тринадцатый

— И где вы сумели «прочитать ерунду»?

Не дожидаясь ответа на свой вопрос, Мария Степановна чуть — чуть приподнялась над столом и выпалила прямо в лицо Михаилу Михайловичу следующее обвинение.

— Да вы просто ничего не читали, а если и читали, то это не для вашего ума.

От такого заявления со стула подскочил уже Михаил Михайлович.

— Нет, милейшая Мария Степановна, я читал, очень хорошо читал. Только меня сразу поразило, как люди исковеркали, изломали под себя всё чистое и светлое и вложили неправду в уста пророка. Вы мне скажите, как можно призывать к добру отрицанием?

От такого вопроса опешила Мария Степановна.

— Голубчик, какие отрицания?

Она обвела взглядом всех присутствующих. Никто не решился хотя бы вздохнуть. Нависла мёртвая тишина. Михаил Михайлович ехидно засмеялся.

— Так это вы почтеннейшая не читали Евангелие. Там же черным по — белому написано: «Ни убий», «Ни укради» и так далее.

— Ну и что? А вы что хотели?

— Я хочу, что бы этих поганых слов, что бы даже намёка на эти поганые дела не было. Уж если меня учат, то извольте учить правильно, логично. Что бы у меня даже на ум не приходило, что можно убить, украсть, прелюбодействовать. — Он многозначительно помолчал. — Придумали себе лазеек и радуются. Господь Бог всё простит, стоит только покаяться. Покаялся и дальше можешь судить — рядить, как твоей душеньки угодно. — Поставил он жирную точку, в своих рассуждениях.

Всем показалось, что от возмущения Мария Степановна сейчас потеряет сознание. Но закалка парторга её не подвела. Она решительным жестом налила себе водки, выпила одним глотком и встала с места. Ваня, как галантный хозяин, подскочил вслед за ней.

— Мария Степановна, я вас провожу.

Только в дверях Мария Степановна соизволила ответить на призыв хозяина.

— Вы что меня гоните?

— Нет! — Опешил Иван.

— Я никуда не ухожу. — Отчеканила Мария Степановна, словно делала доклад на трибуне перед соратниками-коммунистами о достижениях пятой пятилетки. — Я пошла перекурить.

Она мягко закрыла за собой дверь. Александр Викторович негромко засмеялся.

— Миша, ты как всегда прав. Женский характер не предсказуемая вещь. За это надо выпить.

— Нет, — Михаил Михайлович, отверг предложенный тост взмахом руки. — Лучше выпьем за круговорот вещей в природе. — Отвергая мимикой вопросы, он объяснил. — У нас когда-то был советский символ счастья — колбаса. Так выпьем за капиталистический символ счастья — советскую колбасу.