Бешено хотел закрыть ей рот, заставить ее замолчать. Чтобы весь этот бред про Ульфрика перестал звучать в воздухе и бесить его, еще сильнее разжигать кровь.
Где граница между яростью и страстью? Где ответ на вопрос: чего он хочет на самом деле?
Заставить произносить его имя. Чтобы срывалось с ее губ. Тихо и сдавленно. С зажмуренными глазами и запрокинутой головой. Чтобы выдыхала ему в губы. Чтобы умоляла не останавливаться.
Тьма и Сумерки…
Маленькая, хрупкая как снежинка. Дотронься, и растает. А не дотронуться невозможно.
— Рейв, — тихо прошептала Ангелина.
Сдавленно, сладко. Так, что голова закружилась, а от напряжения в узких брюках стало почти больно.
Некромант закрыл глаза, тяжело дыша. Толкнулся вперед бедрами, медленно надавливая на самые пошлые и чувствительные точки, скрытые нижним бельем и юбкой.
Девушка тихо выдохнула, схватившись за его плечи. Издав едва слышный звук, напоминающий стон. Звук, разорвавший реальность некроманта. Вышибающий последние мысли.
Тьма и отродия Сумерек! Он жаждал ее, как приговоренный последнего желания! Как путник в пустыне — сочного тропического фрукта.
Мало понимая, что вообще происходит, действуя на одних инстинктах, Рейв целовал ее губы. Жадно, страстно, исступленно. Опускался к шее, пьянея от тонкого запаха, который уже так давно стал причиной его постоянного голода. Впитывал ее быстрое тяжелое дыхание, еще плотнее закручивающее гайки безумия.
И в какой-то момент его рука сама проскользнула между ними, медленно, но уверенно двигаясь по женскому бедру, прощупывая каждый сантиметр ее тела, ее горячей кожи. Задирая юбку…
— Правильно, вот так, Рейви!
Как удар в висок — голос Ульфрика Айриса.
Опять.
Рейв глубоко вздохнул.
Остановиться сейчас было сложнее, чем воткнуть самому себе в ногу тупой кинжал. Но долбанный друид прекрасно справлялся с этой задачей.
— Мы же сейчас трахнем девчонку, правда? — проговорил белесый призрак, восседающий в кресле напротив.