— Прости, друг, — прошептал некромант и сорвал с руки цепочку черепов. Алые глазницы снова призывно сверкнули. — Het fastereb…[14]
Слова эшгенрейского сорвались с губ, мгновенно ломая заклятие подчинения высшей нежити. Бьельндевир больше не был связан ни с ним, ни с Ангелиной.
Огромное чудовище распахнуло пасть и громко закричало. Страшный рев разорвал окрестности, застывая в распахнутых глазах воинов, леденя сердца всех живых.
Кровавая пелена заволокла взор высшей нежити, которой больше никто не управлял.
Это был уже не тот Бьельн, которого некромант знал всю свою жизнь. Это была высшая нежить, невероятно сильная и невероятно голодная.
— Прости, — еще раз сказал мужчина, создавая призрачную удавку и накидывая ее на шею дракону.
Одно движение, и огромный монстр склонил голову, скрипя костями.
Бьельндевир рычал, издавая звуки, напоминающие гул проклятой Бездны. Никто не смел приблизиться к ним в этот момент. Ни воины вражеской армии, ни зомби, подконтрольные самому Рейву. Лишь Ангелина беззвучно истекала кровью рядом, и командир гарнизона Глейн дрался с престолохранителем Тренвиром. Остальные словно ждали исхода этой маленькой катастрофы, развернувшейся под защитным пологом Тьмы короля мертвых.
Рейв знал, что после разрыва связи костяной дракон ослаб. Но он не мог ждать, пока нежить наберет силу существовать самостоятельно. Для этого не было времени. Сердце Ангелины отсчитывало последние удары. И некромант лишь надеялся, что успеет.
Как только шея Бьельндевира оказалась достаточно близко, Рейв быстрым движением скользнул под огромную голову, беспорядочно смыкающую челюсти то слева, то справа от него, просунул руку сквозь грудную клетку монстра. Кости легко пропустили кисть мужчины. Рейв сомкнул пальцы на пульсирующем алом сердце и с силой вырвал его из груди чудовища.
В ту же секунду дракон рассыпался в прах. Лишь напоследок из его глаз исчез темный кровавый голод, на миг вернув взгляду древнего существа осмысленность.
«Спасибо», — раздалось в голове некроманта, и налетевший ветер развеял костяную пыль.
Рейв не давал себе передышки. Ливия Рендан поставила его в ситуацию, выход из которой означал гарантированно потерять что-то очень важное: либо свое бессмертие и костяного дракона, либо Ангелину.
Никогда еще выбор не был таким простым.
Упав на колени перед девушкой, некромант вынул старую, почти рассохшуюся пробку из виала крови. Жидкость внутри давно изменила цвет с рубинового на темно-фиолетовый, но она не могла поменять своих свойств. Он осторожно приподнял голову Ангелины, чувствуя, как его трясет изнутри. Он никогда не видел ее настолько бледной. Даже когда ее чуть не убило проклятие. Даже когда она задыхалась без лекарства от приступа своей болезни.
И это огромное мокрое пятно на ее груди. Его было едва видно, но стоило присмотреться, как внутри все холодело. И в голове билась лишь одна мысль: «Только бы успеть, отец Тьмы, только бы успеть…»
Стиснув зубы, Рейв влил в рот Ангелины содержимое бутылочки. То, что сохраняло ему самому жизнь все эти семь сотен лет. То, что делало его почти бессмертным.
Секунда, другая. Время потекло оглушительно медленно. Если еще мгновение назад что-то гремело и взрывалось поблизости, то теперь на мир будто упала ватная тишина. Рейв не видел ничего вокруг. Только узкое, смертельно бледное лицо некромантки с золотой кровью. Некромантки, которая украла его сердце.
— Это я виноват, — прошептал он еле заметно укачивая неподвижную девушку на руках и больше не глядя на нее, не приходящую в сознание. — Я виноват, что Ливия Рендан стала такой. Я виноват, что она захотела отомстить. Прости меня, малышка.
Но Ангелина не отвечала, становясь все более холодной и неподвижной.