Был самой Тьмой.
— Ну да, я частенько помогала ей. Горшки, вазы, кувшины. Иногда фигурки для детей… — продолжала тем временем Ангелина, опустив взгляд на свои руки, стараясь вовсе их спрятать.
За столом зашептались.
Рейв стиснул зубы.
— Значит, вас и обучать было некому, правильно? — продолжала герцогиня, и никто даже не думал ее останавливать.
Девушка быстро подняла голову и ответила:
— Я училась в столичной академии магии имени Джоша Белого.
— Ах, ну конечно, — сладко кивнула герцогиня, словно она все понимает и это обучение ровным счетом ничего не стоит. — Ну ничего, став графиней Эридан, вы и думать забудете обо всей этой ерунде, и придворный этикет уже не будет вызывать столько проблем и трудностей.
Мягкий тон, шелковый голос. Словно она искренне хотела поддержать, но все оборачивалось публичным унижением.
«Лиса… Лиса под маской кролика… Или змея…»
Дама в жемчугах прикрыла рот веером, снисходительно посмеиваясь. Еще одна дама, с другой стороны от Ангелины, откровенно злобно скалилась.
Некромантка опустила голову и вяло улыбнулась.
Король мертвых ощутил, как внутри жгутся ростки ярости, пронзая те области в груди, которые прежде он считал и вовсе нечувствительными.
Он внимательнее посмотрел на Ливию Рендан, пытаясь обнаружить в ней что-нибудь, скрытое от глаз. Могла ли герцогиня знать, что перед ней сидит внебрачная дочь ее будущего мужа?
Желтовато-карие глаза будущей королевы влажно блестели. На их дне сверкало что-то острое и ядовитое. И это не нравилось Рейву гораздо сильнее, чем бесхребетность Герхарда Айриса.
В этот момент некромант решил пойти на отчаянный шаг и задать вопрос, который мог поставить под сомнение его легенду о жизни в глубинке. Ведь ответ на него, возможно, Рейв должен был бы знать сам.
— Скажите, ваше величество, а где сейчас герцогиня Мирия Клариан Кастро-Аркс? Я думал, она должна присутствовать на таком важном мероприятии как свадьба вашего величества. Возможно, она подъедет позже?
Ангелина подняла на него испуганный взгляд.
Да, он запомнил имя ее матери. Эта информация была не той, которую он мог бы так просто забыть.
Герхард скривился. Верхняя губа Ливии на короткое мгновение презрительно дернулась и тут же вернулась к привычно-сладкому состоянию.