Вернувшиеся

Получив задание от матери, мальчик превратил свою палочку в рыцарский меч. Он издал боевой клич и побежал к магнолиям на западном краю участка.

— Оставайся около кустов, чтобы я все время могла тебя видеть! — закричала Люсиль. — Ты слышал меня?

— Да, мамуля, — ответил Джейкоб.

Он уже штурмовал магнолии своим воображаемым мечом. Ему редко разрешали отклоняться от строгих норм поведения — даже чуть-чуть. Поэтому он любил такие мгновения свободы.

Люсиль встала и подошла к перилам веранды. На ней было зеленое платье с белым подшитым воротником. На рукаве поблескивали дюжины заколок — она считала их незаменимой помощью в домашнем хозяйстве. Седые волосы были подвязаны в «конский хвост». Несколько выбившихся прядок падали на брови. Ее бедро болело от долгого сидения в кресле и от предыдущих игр с сыном. Она со стоном потерла больное место и, расстроенно вздохнув, опустила руки на перила.

— Мне не нравится, как ты называешь их, — посмотрев на землю, сказала она.

Харольд затянулся сигаретой и выпустил дым на каблуки своих ботинок. Когда последний глоток никотина покинул его тело, он нехотя ответил:

— Ладно, я больше не буду говорить о мертвых. Если хочешь, начну называть их «вернувшимися». Хотя мне не понятно, чем это слово лучше остальных. Ты хотела бы называться «вернувшейся»? Словно какая-то чертова посылка?

— Ты мог бы называть их людьми.

— Но они не…

Взглянув в глаза жены, он понял, что сейчас ему не следовало озвучивать подобные мысли.

— Просто они… несколько уникальны, вот и все. По такому же принципу мы называем кого-то республиканцем или демократом. Или объединяем людей по группе их крови.

Он потер подбородок и удивился недельной щетине. Как он мог забыть о ежедневном бритье?

— Короче, — стараясь не думать о щетине, продолжил Харольд, — нам все равно придется называть их как-то. Чтобы знать, о ком мы говорим.

— Они не «мертвые». И не «вернувшиеся». Они люди. Как видишь, все просто и ясно.

— Ты должна признать, что они особая группа людей.

— Харольд! Он твой сын!

Старик посмотрел ей в глаза.

— Мой сын умер.

— Нет! Не умер! Он там! У кустов!