Честь

— Да.

— И в участок мы ездили зря.

— Я знаю.

— Можно я останусь с тобой сегодня? — спросила она и сжалась, готовая пожалеть о своих словах. Она знала, что потом будет злиться на себя за то, как легко отказалась от данного себе обещания.

Но Мохан уже обнял ее и притянул к себе.

— Я только об этом сегодня и думал.

На следующий день Смита писала статью, а Мохан сидел на телефоне. Сначала он позвонил своей знакомой, адвокату из Сурата, и узнал, какие бумаги нужны, чтобы амми отказалась от права опеки на Абру. Знакомая пообещала прислать необходимые документы курьером. Затем он связался с хозяйкой амми и попытался уговорить ту взять амми уборщицей с проживанием. Женщина ответила, что спросит у мужа. В ожидании ее ответа Мохан обзвонил своих родственников и спросил, не ищут ли те пожилую служанку.

В конце концов он решил, что амми будет лучше поселиться у нынешнего хозяина. Оказалось, тот жил так далеко от Виталгаона, что бедная амми каждый день ездила на работу на двух автобусах. С такими расстояниями ее безопасности ничто не угрожало. Амми обрадовалась такому исходу. Когда все было решено, она не стала скрывать нетерпение начать новую жизнь. Вечером Смита с Моханом съездили на рынок и купили ей небольшой чемодан, шесть сари и туалетные принадлежности. Тем же вечером амми подписала документы об опеке и без особой любви обняла внучку, словно расставались они на пару часов, а не на всю жизнь.

Абру бегала по садику и радостно срывала листья и цветы. Смита сидела в патио, пила утренний чай, ждала возвращения Мохана и наблюдала за девочкой. Мохан встал рано и повез амми в ее новый дом, а Абру принес и положил рядом со Смитой в постель. Смита не стала их провожать: они с амми попрощались накануне.

Абру внезапно посмотрела в небо, и Смита поежилась. Почувствовала ли девочка присутствие покойной матери? Смита не знала, что из происходящего понимала девочка и сколько она помнила. Абру снова принялась обрывать лепестки у белого цветка, и Смита расслабилась. Через несколько минут девочка подошла к ней. Смита поняла, что та устала. С тех пор как по пути в Сурат два дня назад девочка выкрикнула слово «мама», она больше ничего не говорила. Но Смита поражалась, как много ей удается сказать без слов.

Она взяла Абру на руки.

— Есть хочешь? — спросила она, но Абру покачала головой.

— Ладно, — сказала Смита и понесла девочку в спальню. Они легли на бок и стали смотреть друг на друга; на сердце у Смиты потеплело от нежности. Она погладила девочку по головке. Через несколько минут веки Абру затрепетали, и она уснула.

Смита тоже уснула и проснулась, когда приехал Мохан. Вид у него был уставший.

— Как все прошло? — спросила она.

Он поднял вверх указательный палец, показывая, что ответит через минуту, пошел на кухню и налил себе стакан воды. Вернулся в гостиную и сел с ней рядом.

— Ужасно жарко, — сказал он и огляделся. — А где Абру?

— Спит. — Смита нахмурилась. — Это нормально — столько спать?

— Думаю, да. Она же совсем маленькая. Почти младенец.

— И очень худая.