Сводный отряд генерала Мищенко выступил в полночь, из деревушки со сложнопроизносимым названием Сяозантай — опорного пункта русской армии на левом фланге сыпингайских позиций.
Выбор места, насколько я понимаю, был обусловлен несколькими факторами: двадцать верст от железной дороги, слабоохраняемая, по данным разведки, территория. Предыдущий же, майский набег начинался с правого фланга, ближе к территории Монголии.
У обеих противостоящих сторон нет единой, сплошной линии фронта, и обе имеют значительные бреши в таковой — чем и решил воспользоваться Павел Иванович, постаравшись миновать линию японских дозоров незаметно, под покровом короткой июньской ночи. То, что к утру мы будем обнаружены, не оставляет никаких сомнений, вопрос заключается в следующем: насколько сумеем углубиться в тыл японцам.
Я безбожно клюю носом и закрываю глаза, ослабив поводья: Жанна совсем не дура, несмотря на все бзики, и вряд ли выбьется из общего потока. А потому — можно чуть вздремнуть, воспользовавшись темнотой и покачиванием в седле. Вернувшись воспоминаниями к событиям последних дней…
Когда утром восемнадцатого я добрался наконец до сборного пункта — перед глазами открылся огромный бивак в несколько тысяч душ. Что-то жарящих, варящих, пекущих и сушащих на бесконечных, теряющихся за сопками кострах. Густой дым еще за несколько верст возвестил о том, что либо происходит извержение доселе невиданного маньчжурского вулкана, либо… Либо неподалеку готовится к набегу сборный отряд русской армии. Состоящий из самых безбашенных, боеспособных частей и вообще — сорвиголов первой марки. Тех, кого и принимал к себе так радушно Павел Иванович Мищенко.
Проезжая по деревне, я изумленно оглядываюсь: перемешавшись меж собой в единой массе, повсюду пестрят представители уральских, донских, кавказских казачьих полков… Насколько знаю, в поход выступают также два драгунских полка и четыре конно-горные батареи. Орудия которых видны — эти стоят особняком, на самом краю деревушки. Тачанки в количестве пяти повозок должны быть где-то тут, но незаметны среди множества телег. Помимо нового вида оружия — десять простых «максимов», которые Мищенко лично выбивал у скряги Линевича.
— Братец, где тут штаб командующего? — свешиваюсь я с седла к угрюмому пограничнику в папахе. Во всяком случае, зеленые погоны на черном кителе говорят о чем-то похожем.
— Тама, ваше благородие… — указывает тот на ветхую фанзу, возле которой «запарковано» несколько лошадей. Не меняя позы и даже не поднявшись до конца для приветствия, пограничник продолжает заниматься своими делами. То бишь любовно чистит «мосинку».
«Дисциплина тут так себе… Впрочем, может, я пока не в авторитете?.. — Направляю порядком подуставшую Жанну к коновязи. — Опять же форму сменил вроде на полевую…» — Спешиваясь, бросаю я поводья бородатому казаку.
В ту же секунду до меня долетают нечленораздельные выкрики. С ярко выраженным характерным акцентом, что ли. Из которых я разбираю лишь:
— Все равно, что слег… Найти другого!..
Из распахнувшейся двери, едва не сбив меня, вылетает взбудораженный казачий полковник. В характерной терской форме и папахе, что придает его низенькой фигуре крайне забавный вид. Из-за орлиного носяры на меня снизу вверх дружелюбно глядят два карих глаза:
— Э… Поручик? К нам? В рейд? — Смешно «экая», он едва не выдавливает из меня улыбку.
— Так точно! — выкатываю я глаза в папаху. Ибо лицо кавказца глядит мне аккурат в солнышко.
— Часть?
— Штаб фронта, ваше высокоблагородие!
Папаха на секунду замирает. Но ее, похоже, не проймешь каким-то там «штабом». Ухватив под руку, тот немедля втаскивает меня в темноту хижины, что-то бормоча под нос.
— Полковник Баратов! — поставив меня в центре, коротко представляется головной убор. — Вы-то нам и нужны… Павел Иванович знает о вас? — Орел заглядывает мне в лицо снизу, с доброжелательным прищуром беркута в адрес добычи.
— Так точно, и я хотел бы… — ошеломленно прихожу я в себя.
Хищный пернатый беспардонно перебивает: