– Как поживает мой зять? – спросила равнодушно, провожая Вадика к двери и протягивая ему фото.
– А как может поживать человек, у которого убили жену? Подавлен, конечно… Переживает. Я хотел спросить вас кое о чем…
– Слушаю, – она улыбнулась.
– Я был на кладбище, когда хоронили вашу сестру.
Вадик замялся.
– Что вы сказали Черных, когда все разошлись?
Кваскова усмехнулась недобро.
– Я сказала, что надеюсь скоро увидеть его рядом с сестрой. Он шарахнулся от меня, как от прокаженной.
Ну и черт с ним! – она вдруг рассмеялась, как показалось Вадику немного не к месту. – Я не жалею об этих словах. Все равно есть вещи, которые я никогда не смогу ему простить.
– Например?
– Ну, в общем много всего. Даже теперь, когда выяснилось, что ее убил… тот человек, я считаю, что в том что с ней случилось виноват именно он. Если бы он не был таким эгоистичным, таки равнодушным, она никогда не связалась бы с этим человеком. И была бы жива сейчас. И знаете, я не верю в то, что он подавлен. Он слишком… слишком прагматичный, слишком рациональный человек.
– По-моему вы несправедливы к нему. Он говорит, что очень любил ее всегда…
– Вранье! Часть имиджа, которого он старательно придерживался. На самом деле, он никого не любил, даже сестру. Даже детей не хотел заводить. Говорил, что это им не нужно. Однажды она забеременела и радости не было предела! Но он заставил ее сделать аборт.
– Заставил? Как это?
– О! Вы не знаете этого человека! Он сделал так, что она сама побежала к врачу, понеслась на всех парах!
– Интересно.
– Он говорил, что у него дурная наследственность, что от него нельзя иметь детей. Она не верила. Но, когда врач поставил ей срок месяц, она, конечно, поделилась с ним. А он отвез ее в одну психушку, где находится сестра его покойной матери. И устроил ей свидание с этой чокнутой. Это был кошмар.
Совершенное растение, но с весьма своеобразным сдвигом. Спятила в ранней молодости, вообразила, что родила ребенка от дьявола и таскает по-всюду какие-то тряпки, распевает колыбельные песни и лепечет какой-то вздор, хотя никогда не была замужем и не имела детей. Сестра рассказывала мне и просто рыдала.
– Ну-ка, Тамара Павловна, – Вадик решительно взял ее за руку. – Давайте присядем.
– Что? Вы ведь уже уходили.