Дело №346

– К чему все эти вопросы? – она шмыгнула красным опухшим носиком и прижала к нему белую, скомканную салфетку. Ей было жалко самоубийцу, и она всплакнула.

– Ну, а как же? Человек умер, записки не оставил. Надо выяснить что к чему. И вы и ваши коллеги могли бы нам помочь. Мне трудно о нем судить, я-то ведь его совсем не знал, в отличии от вас.

– Я понимаю… Я расскажу все, что знаю.

– Ну вот и отлично. Вы давно здесь работаете?

– Почти три года.

– Вы начали работать вместе с Тучковым?

– Я, Тучков и Мякишев. Мы все работаем здесь с самого начала. – и тут же поправилась, – работали…

– Вы его хорошо знали?

– Достаточно хорошо.

– И он, конечно, не вызывал у вас симпатии?

– Он был пьющий, обозленный на весь белый свет человек. И как могло быть по-другому, если он сам всех терпеть не мог. Я даже боялась с ним разговаривать, особенно, если он был не в духе.

– Почему?

– Он мог наговорить всяких гадостей. Это у него хорошо получалось.

– Например.

– Ну, например, однажды, он долго смотрел на меня, я улыбнулась ему как дура, спросила, что он увидел такого интересного, а он ответил так задумчиво, что, мол, читал где-то недавно, что многодетные матери выглядят всегда ужасно затюканными и очень быстро стареют, и что сейчас, глядя на меня, он в этом убедился. Вздор, конечно. Но я проплакала целый день. Накрутила себя. Дома мне стало казаться, что муж смотрит на меня не так как раньше. А на следующее утро он поздоровался как ни в чем не бывало и сказал, что я отлично выгляжу, и улыбнулся мерзкой улыбкой. Ну как-будто после вчерашнего разговора мы оба прекрасно понимаем, что это просто слова вежливости, что я в принципе не могу выглядеть отлично. Я проплакала еще день. Ему нравилось изводить людей таким образом… – Она была очень чувствительной, эта женщина и, кажется, была готова расплакаться даже сейчас, вспоминая это завуалированное оскорбление, сказанное много дней назад человеком, которого уже не было на свете. И этот человек, мир его праху, действительно умел ковырнуть по больному. Мешков представил себе, как сползает улыбка с ее немного бледного лица, как дрожат губы. Коллеги утешают, хлопают по руке…«не обращай внимания, нашла кого слушать, что с него взять, алкаш несчастный… ну, не плачь, не стоит…» Но яд уже проник в душу, а он всего лишь сказал, что она будничная женщина.

– Кристине он говорил, что она выглядит как… шлюха в неапольском порту, что ей надо быть скромнее и брать пример с меня, что главное предназначение женщины – это дети. Мне – что настоящая женщина – это ходячий секс, как Кристина. Федотова упрекал в том, что он подлизывается к шефу. А Мякишева, который тяжело переживает развод, изводил разговорами о ценностях семейной жизни. Он все про всех знал, только ужасно все искажал и переворачивал.

– Действительно неприятно. – согласился Мешков. – А Черных? Что он говорил Черных?

– В глаза – ничего. А за глаза распускал нелепые слухи о том, что Дмитрий Николаевич до сих пор любит его жену.

– У них был конфликт?

– Чисто профессиональный. – Серова немного подумала. – Тучков вел себя отвратительно в последнее время. Спивался прямо на глазах. Я сама жаловалась на него Дмитрию Николаевичу.