Дело №346

– Да?

– По-моему, кто-то пел колыбельную.

– Когда?

– В пятницу, когда Егор Иванович с кем-то разговаривал наверху.

– Колыбельную? Как поют маленьким детям?

– Да, колыбельную. Мне так кажется. Не знаю… Кто-то напевал колыбельную песню.

– Тучкову?

– Не знаю, не думаю.

– Голос был женский?

– Вроде. – она поджала губы, видя что теперь и Мешков смотрит на нее с явным недоверием. – Я вообще не уверена. Мне так показалось… Колыбельную, да.

Мешков поблагодарил ее, горячо пожал ей руку и заверил: если выснится, что Тучкова здесь третировали – виновные понесут суровое наказание. Пусть она не сомневается.

Мешков сунул ей свою визитку. Если она что-нибудь вспомнит, пусть обязательно ему позвонит. Даже если это «что-то» покажется ей малозначительным. Зачастую именно такие, на первый взгляд незначительные подробности и помогают пролить свет на произошедшее.

Но когда она ушла, он повернулся к Вадику и спросил насмешливо:

– Что скажешь?

– Вот интересно, – задумчиво произнес Вадик, – она заранее все это выдумала или сочинила, так сказать, по ходу дела?

– Думаешь, сочинила? – с сожалением спросил Мешков.

– Я где-то слышал, что склероз сосудов головного мозга, приводящий в последствии к старческому слабоумию, то есть к маразму, начинается где-то в районе шестидесяти.

– Вряд ли ты будешь говорить об этом с такой легкостью, когда тебе стукнет, скажем, пятьдесят девять.

– Сколько ей? Шестьдясят пять, шестьдесят семь?

– Что-то около того.