Проект «Асгард»

— Прости… — Он смутился и, дабы перевести разговор на другую тему, спросил: — Выходит, Настоятель и твой отец были не разлей вода?

— Еще как… — Марина грустно улыбнулась, явно вспоминая минувшие счастливые годы. — Всю жизнь дружили. Поэтому Константин Романович и обратился за помощью именно ко мне, когда ты вернулся. Я ему словно дочь родная.

Хорошо… — Марат опять переключился на крайне серьезный лад. — Ты, дочь, себя в городе береги. В доме Настоятеля, да и рядом тоже, никаких бесед о главном не заводи. Вас могут прослушивать. Помалкивай и следи за действиями Константина Романовича: тот подскажет, что делать. О найденных мной документах передашь только ту информацию, которой я тебя сегодня снабдил. Большего, не обижайся, сообщить не могу. Сейчас ехать уже поздно. Лучше давай ложиться спать — выедешь завтра пораньше, а я займусь чтением, постараюсь осилить за день оставшиеся страницы. Чем скорее закончу, тем яснее станет над нами небо… Лады?

— Лады…

Девушка с неохотой подчинилась и, выдав ему на прощание связку ключей от всех дачных замков, отправилась в свой закуток. Марат погасил лампу, закрыл печную задвижку, разделся и залез под одеяло. В доме воцарилась тишина. Лишь где-то на втором этаже, куда даже не было лестницы, тикали «часы мертвеца». Так жук-точильщик подзывал сидящую в толще древесины подругу.

Мастер Воннегут

Еще до наступления рассвета Марат проводил Марину к машине и напомнил о тех мерах предосторожности, которые она должна соблюдать при общении с Настоятелем. Потом пообещал никуда не отлучаться с дачи, снял с автомобиля брезентовый чехол и навел справки по поводу наличия у хозяйки садового инвентаря.

— Стану на досуге, как Наполеон, возделывать землю. — Предвидя вопросы, пояснил он свой интерес к лопатам и граблям. — Буду тренировать застоявшиеся мышцы путем погружения в процесс формирования образцового приусадебного участка. Заложу гряды и клумбы, окопаю деревья, подвяжу к колышкам малину, порублю сорняки под забором.

— А справишься? Ты хоть лопату-то в руках раньше держал? — Рассмеялась девушка. — Сурепку от тюльпанов отличить сумеешь?

— Легко. Сурепка — она маленькая и вредная, а тюльпан — цветок, имеющий характерные листья и бутоны. У него вид известный…

— Ну, тогда я за тюльпаны спокойна. Они скоро уже зацветут, и не хотелось их терять в пылу борьбы с врагами садовода. Надеюсь, «тюрбаны»[19] встретят меня в полном составе.

Она открыла дверцу машины.

— До свидания, Аристарх Маратович. Постараюсь нигде напрасно не задерживаться. Кушайте хорошенько, по ночам отдыхайте, дрова и керосин не экономьте, ноги на входе вытирайте, захотите помыться — в сарае есть душевая. Только воду придется нагреть в большой кастрюльке или чугунке.

— Спасибо. — Марат с чувством прижал ладони к груди. — У меня тоже тут одно пожелание имеется.

Он извлек из кармана свернутую в трубочку стопку денежных купюр.

— Примите скромный вклад на общее дело почти совместного проживания. И не вздумайте отказываться — обидите напрасно благородное сердце в его лучших чувствах. Видели Вы мою сумку? Она полна таких бумаг на предъявителя. У лесорубов, даже нелегальных, заработок весьма приличный, а вы теперь мой соратник, верный товарищ, соучастник и сподвижник. Нам сам Бог велел все делить пополам…

— Да?

Марина будто что-то прикинула в уме, затем забрала у Марата деньги и бросила их в бардачок.

— По поводу соратника и сподвижника мне фраза понравилась. Хотя звучит это как грубая лесть.

Она приподнялась на цыпочки, поправляя ворот его куртки, и их тела соприкоснулись. Марат, невольно ощутив упругость ее грудей, немного смутился, но одновременно понял, что они оба этого хотят: стоять рядом и чувствовать друг друга. Сейчас и потом — когда она вернется.